“Темно. И тихо.
Но ни тьма, ни тишина не несут тревоги или угрозы. Просто, спокойно и буднично” Просто, выходя, Ясон Минк выключил свет.

Реальную угрозу жизни Темного Рики нес передоз афродизиака, действие тестостерона и сосудорасширяющих, но закаленное приступами бешеной ярости сердце Рики просто обязано было выдержать. Он не должен подохнуть раньше времени.

Встать с кровати – что бы он ни отдал за это, но ничего дельного у него не было, и все что ему оставалось - метаться, слушая тихий шорох простыней в колодце тишины. А вот уже и не совсем темно. Можно лицезреть колыхания теней, разбивающиеся о волны лихорадочного жара.

Кондиционер. Если натянуть цепь до предела - можно попробовать дотянуться до пульта, до пульта полметра, полметра поверхности огромной кровати, стоящей посреди обители Ясона Минка, надежно замкнувшей в себе несчастного Рики.

Рики так отчаянно вырывался, что казалось, заклятое и треклятое железо не выдержит — так сильно он натянул цепь. Но разорвать оковы на запястьях не одно и то же что, с благородной скромностью отмахнуться от искр славы, и неукротимый дух уникально харизматичного налетчика Кереса не спасал тело от очередной судороги жуткого хотения быть оттраханным.

Даже если звать на помощь Ясона Минка, потому что больше просто некого, он не услышит ни поэтичную ругань, ни жалобных стонов, ни треска взорвавшегося члена страдающего Рики.

С Мимеей было… Помню. А ну ее на х*й. Скажу, что не помню. Хотел было заделать ей ребенка, теперь... только сухой стояк, нельзя даже использовать руку - прикован …

Еще раньше был Гай… Про этого вообще не спросят, они не в кусе. А ждешь ли меня еще? Веришь ли мне? После всех этих трех лет, вспомнишь ли ты меня? Да и было ли все это – авторитет, налеты, банды, разборки …

Гай… Страшно встретиться с тобой, что ты скажешь мне теперь после всего что было у меня с Ясоном, с Мимеей, с другими …, уточнять Рики не стал, прогнозируя реакцию без того измученной плоти.

Если бы ты только знал, как мне сейчас тебя не хватает, как мне тут без тебя хреново…. Ты примчался бы ко мне, ненаглядный мой, подельник мой, спутник жизни мой …

Посмею ли снова назвать тебя любовником, ответишь ли ты мне взаимностью? Есть ли еще надежда, что сразу не прирежишь. Есть мука горше ожидания и неведения?
Теперь Темный Рики точно знал - есть еще и не дававшее кончить кольцо, надетое на член у самого основания ...

– Сукин-ты-сын! Ты… - вопил темный Рики яки в слепящей пустыне, захлебываясь нагретым кондиционером воздухом, скрепя зубами продолжая елозить, и наслаждаться скрытыми в этих звуках отголосками поэзии и глубокой страсти.

А вот уже и совсем не темно, Ясон Минк вошел и включил свет.
-Велика же гордыня твоя, и, заодно, тщеславие твое, ежели вздумал ты трахаться с Мимеей, ты понимаешь, что этого не было в замысле. Восставший в сексуальной Мощи, нам дана сила смирить ее. Такова воля Юпитера.

И привел Мимею на очную ставку.
-Пусть… слышат…все. Говори! Сейчас мы все услышим – и Ясон Минк за него, выложил любовнице все клише втюрившихся, пойманных и оправдывающихся, петов.

Несчастный Рики понял, что спалился окончательно. Он и так знал, что с Ясоном последует разборка, разборка с Мимеей в его положении – полная бессмысленность. Мимею надо просто слать. А она не понимает, она не в силах понять, что это тут Рики лежит прикованный к кровати, и не слышит безмолвных криков его члена, до нее не доходит, что эта банальная подства.

-Это ложь. Зачем ты говорил это Рики? Трус!

Но бесчувственному, невозмутимому, безжалостному палачу Минку все было мало, он насыпал еще и гороха под матрац, о чем терзаемому пленнику возвестила “рвущая, жгучая боль в спине, словно по ней прошлись шипастым кнутом.”

Рики “еще сильнее закусил губу. Во рту стал ощущаться вкус крови, боль смешалась с убийственным ядовитым жаром, выжигая грудь. Руки и ноги окаменели, а сквозь стиснутые зубы прорвался то ли стон, то ли всхлип – он сам не знал, что.” Это был его первый инфаркт.

Может ли быть еще хуже? Может - это Рики понял, когда в его анус одержимый Ясон сунул свои пальчики, чистотой рук этот представитель власти не отличался.

Пора было себя спасать, т.е смачно молить о пощаде.
– И-иии, ааах… ааа… хннн…ах`эн
Дрожащими губами стонал Рики, вскидывая бедра, насаживаясь на изящные пальчики Ясона Минка, а тот безжалостно терзал еще и его соски, и члену досталось, что б знал свое место.
-Не трахайся с кем не попадя, ладно трахайся, но не влюбись, ладно влюбись, но только в меня.

И никакого ожога раскаленного железа, в глазах Ясона Минка мелькнул отблеск льдистого пламени.