| investigator | Дата: Суббота, 09.08.2025, 20:23 | Сообщение # 1 |
*Оборотень в погонах*
Пол:
Группа: Администраторы
Сообщений: 4364
Репутация: 638
Статус: Отсутствую
| Название: Главное, чтобы костюмчик сидел
Автор: investigator
Бета: Microsoft Word-2003
Размер: мини
Статус: закончен
Канон: Final Fantasy VII: Ever Crisis
Пейринг/Персонажи: Сефирот, Генезис Рапсодос, президент Артур Шинра, Хайдеггер, Лазард Деусерикус, ОМП, ОЖП
Жанр: юмор, стёб, бытовая зарисовка
Рейтинг: G
Краткое содержание: Сефирот снимается в ролике к видеоигре.
Примечание/Предупреждения: AU, ООС, POV Сефирота, русреал, погоны головного мозга, нехорошие слова.
Главное, чтобы костюмчик сидел
Так, чтобы в жизни себе не простили
Те, кто такого себе не пошили.
Их непригляден и жалок удел.
(с) сл. Леонида Дербенёва, муз. Евгения Крылатова,
«Главное, чтобы костюмчик сидел»
Обеденный перерыв начался с мажорной поэтической ноты: у меня зазвонил телефон.
- Винсентыч, ты сидишь? – спросил Рапсодос, лениво растягивая слова.
Я нехотя встал с дивана, на который только что прилёг, и вернулся за рабочий стол.
- Теперь сижу.
- Я тебе сейчас пришлю ссылку на видос. Я хочу, чтобы ты побомбил.
- Это вместо «Приятного аппетита»? Какой ты добрый, Гена!
Я догадывался, какую ссылку пришлёт Генезис, так как полчаса назад посмотрел в Сети тизер новой мобильной гачи, разработанной Компанией «Шинра». Видеофрагмент освещал мои бранные подвиги на территории Радорского архипелага и, по мнению разработчиков игры, я имел некоторую склонность к суициду. Одно утешало: в кадре солировал не я, а моя 3D-модель, потому что меня с некоторых пор не приглашают сниматься в кино, а 3D-модель может творить Зло без оглядки на общественное мнение.
…Його Високоповажность очень хотел, чтобы кат-сцены в новой игре снимали с участием живых актёров. Но мне категорически не понравился сценарий, и я отказался от съёмок. Девелоперы наябедничали президенту, тот вызвал меня «на ковёр» и начал ругать за чересчур активную жизненную позицию.
- В чём дело, Сефирот? - спросил президент так ласково, и так по-отечески заботливо на меня посмотрел, что на всякий случай я попятился к двери. – Почему ты срываешь съёмки?
- Господин президент, я всё-таки офицер, войну прошёл. Как-то оно не хочется – дураком-то выглядеть!
Артур Шинра затянулся вонючей сигарой и воззрился на меня с неподдельным интересом:
- Обоснуй.
- Я читал сценарий.
- Да. Я тоже его читал. Я не увидел никаких проблем со сценарием. Странно, что их увидел ты.
Предполагалось, что если президент не видит проблему – следовательно, проблемы не существует. Что ж… Я принялся загибать пальцы на руках:
- Хорошо. Группа идиотов стоит в полный рост и хуярит из автоматов длинными очередями. Начнём с того, что если так держать автомат – отдачей растрясёт все кишки, а в цель попадёшь разве что случайно. Хоть бы один мушку с целиком совместил. Закончим тем, что ёмкость магазина радоранской Р-19 (1) – тридцать патронов, то есть, тридцать секунд непрерывного огня, после чего необходимо поменять рожок. В нашем же случае мы наблюдаем
бесконечные патроны. Далее. Почему радоранцы не залегли, почему не пытаются использовать в качестве укрытия каменный бордюр? Почему не пытаются зайти с флангов, имея численное преимущество? Тем временем другая группа идиотов атакует их в лоб с шашками наперевес, пытаясь, видимо, загрызть. Прямо как в анекдоте про матросов на зебрах. Гленн Лодброк, конечно, не блистал умом, но самоубийцей точно не был. Тут внезапно с неба сваливаюсь такой красивый я, несколько секунд браво позирую на линии огня, и никто не пытается меня застрелить. Так не бывает! И я никогда не спускаюсь с вертолёта без страховочного троса, потому что если я, приземлившись, вывихну или сломаю ногу – «спасибо» мне за это скажет исключительно противник. Потом, вдоволь покрасовавшись – а противник такой тупой, что при виде меня прекратил огонь, - я неторопливо протягиваю руку к ножнам за плечами, чтобы извлечь катану. Наверное, буду рубать автоматчиков катаной… если те меня подпустят на расстояние удара. Не говоря уже о том, что при таком креплении ножен и такой длине клинка я не смогу извлечь из-за спины катану - мне не хватит длины руки. И это только то, что я заметил при беглом просмотре, а если начну смотреть внимательно – ещё что-нибудь найду.
Я имел полное право возмущаться. На гражданке сложилось устойчивое мнение, что в армии не принято думать головой. Не спорю, чудес в армии хватает – как в любой другой сложноорганизованной структуре, - но если на фронте ты не будешь использовать мозг по прямому назначению – в лучшем случае останешься калекой. В худшем – спустя …дцать лет поисковый отряд найдёт твой фрагментированный труп.
Ладно, плевать, что сценарюги отупляют врага, но почто из меня делают пафосного дебила? Чем я им насолил, за что они со мной так? Ни для кого в Компании не было секретом, что и в Радоре и Вутае на меня шла целенаправленная охота. Едва косоглазые поняли, кто я и чего от меня следует ожидать – мне оставалось только мишень на лбу нарисовать. К вопросу, как меня убить, эти товарищи подошли крайне изобретательно, не жалели даже дронов, которые были у них в дефиците. И один раз снайперу таки удалось всадить мне пулю в шлем. Но СОЛДАТский шлем выдержал попадание, а я предусмотрительно не застегнул подбородочный ремешок. Поэтому в кустах оказался головной убор, а не я с простреленной башкой. Естественно, при таких вводных я был предельно осторожен и, если не повезло ввязаться в рукопашную – нападал исподтишка и желательно с тыла. Не очень-то мне улыбалось отчалить домой в цинковом макинтоше, накрытом государственным флагом.
Президент поморщился и смял в пепельнице сигару:
- Какой ты душнила, Кресцент! Это же кино! Если сценарий писать по учебнику общей тактики – мы никогда не продадим эту игру на рынке. Я тоже не в восторге от фильмов про акул бизнеса, но есть такое понятие, как художественное допущение. Короче, - он подался вперёд и цокнул на меня золотым зубом, - гонорар за съёмки и отчисления с продаж. Соглашайся, балбес. А то Скарлет бросит тебя, нищеброда.
- Она со мной не ради денег, - подбоченился я.
- Конечно, не ради денег, - согласился президент, - а из-за твоей славы. Которая с момента окончания войны изрядно потускнела, и которую «Шинра» вынуждена периодически подогревать. В частности, такими вот непопулярными у тебя методами. Иначе зачем ты тут нужен, бесполезный балласт?
- Ну, раз я балласт - дайте ручку, бумажку, я напишу рапорт на увольнение, - фыркнул я. – Военную пенсию можете оставить себе.
- Саблю в зубы - и марш на съёмочную площадку! – взорвался Його Високоповажность.
Я посмотрел в его водянистые голубые глазки, прочёл в них слово: «Убью!» - и решил не дёргать смерть за усы. Ушёл позорно, как побитый багриск, на ходу зализывая раненое самолюбие.
…Из-за моего отказа участвовать в съёмках и похода к президенту разработчикам игры пришлось сдвинуть сроки начала производства, а за такое в большом бизнесе нежно возьмут за тестикулы и поднесут к морде кулак. То есть я косвенно оказался виновен в том, что костюмеры не успели изготовить точную копию униформы, которую я носил десять лет назад. К слову, в начале своей военной карьеры я ещё не отрастил шевелюру до колен, но этот вопрос предполагалось закрыть, «укоротив» мне волосы при монтаже видео на этапе постпродакшна.
А вот с пошивом реквизита заминочка вышла... Сроки горели, руководство подгоняло съёмочную группу, геймдиректор не знал, как убедить президента подождать ещё чуть-чуть, и в конце-концов выбрал наихудший вариант: начал от него прятаться.
Моя же старая униформа все эти годы благополучно висела в шкафу. И я, как человек бесконечно добрый, решил облегчить всем жизнь, использовав её на съёмках. Всё равно ж болтается без дела.
Здесь я совершил первую ошибку: рассказал геймдиру, что у меня сохранилось форменное обмундирование с радорских времён, и пообещал явиться в нём на съёмочную площадку «вотпрямзавтра». Примерить одежонку и лишь затем распускать свой не в меру длинный язык мне, конечно же, ума не хватило.
Придя домой, я вытряхнул из шкафа свою детскую амуницию и честно попытался в неё втиснуться.
Ага, щаз! Винсентыч – ты, конечно, умный мужик, но временами – такой дурак, такой дурак... Втиснулся я в неё, как же! Когда я носил этот костюм – годков мне было около шишнадцати, и я мог спрятаться за ручкой швабры. Стоило предполагать, что к двадцати шести я прилично подрасту, раскабанею и в отдельных местах покроюсь слоями первосортного бекона.
Ругаясь так, что скисло молоко в холодильнике, я кое-как стянул на груди кожаную гимнастёрку. Руки торчали из слишком коротких рукавов, поэтому я максимально опустил наручи, а чтобы рукава при резких движениях из них не выскакивали – посадил их на супер-клей. Ремень и портупея не сходились на талии и в плечах, и я прокрутил в них шилом дополнительные отверстия. Чтобы застегнуть ширинку, пришлось лечь на диван и выдохнуть изо всех сил. Но если брюхо я худо-бедно втянул, то втянуть яйца у меня не получилось, как я ни старался. Лишь чудом я не прищемил «молнией» свои драгоценные причиндалы.
«Отлично, - подумал я, изучая в зеркале злое вспотевшее чучело в облегающем, как перчатка, СОЛДАТском мундире, - главное, глубоко не дышать и не напрягать батоны».
Далее я совершил вторую ошибку: не стал звонить геймдиректору и ссылаться на непредвиденные обстоятельства, а усугубил проблему, махнув на неё рукой по принципу авось, пронесёт.
Надо отдать съёмочной команде должное: трос для моего картинного приземления она оставила. Спускать меня лебёдкой на тросе было проще, чем заставлять меня прыгать, а затем прокручивать сцену в режиме slow-mo. Да и сама сцена снималась в павильоне на фоне синего экрана. Футажи с белыми перьями и бегущих на заднем плане СОЛДАТ совмещали с моей персоной в видеоредакторе.
Когда я вошёл в павильон – вся съёмочная группа дружно повернула головы в мою сторону. Я был красный как помидор по причине острой нехватки воздуха, который выдавило из моей туши слишком тесной гимнастёркой. Причём выдавило прямо в глаза, отчего те стали круглыми и выпуклыми, как передние фары автомобиля Shinra Hauler SA-37. Я очень надеялся, что когда меня начнут спускать на тросе – воздух выйдет из ушей; не хотелось бы, чтобы он вышел из какого-то другого места. Был бы здесь Генка Рапсодос – он бы обязательно ввернул, что с таким лицом можно смело ходить под парусами в полный штиль, поддувая из ноздри.
- Что с вами, Сефирот? – промямлил режиссёр, нервно протирая очки. – Вы себя хорошо чувствуете?
- Всё в порядке, - проскрипел я, извлекая из себя слова маленькими порциями. – Можно приступать.
Почтенный мэтр задумчиво осмотрел мой костюм, почесал подбородок и изрёк:
- Сидит как влитой.
Это правда: костюм сидел как влитой настолько, что началась диффузия кожзама в мой измученный организм. Поэтому я мечтал, чтобы киношники управились за пару-тройку дублей, не то я скончаюсь от удушья прямо под софитами.
Пока ко мне крепили «сбрую» с тросом и лонжами, я стоял, точно лом проглотил, и пытался закачать в себя хоть немного кислорода мелкими партиями через нос. Походя, вспомнил пару-тройку молитв Богине. А режиссёр кружил возле меня и так подозрительно стрелял глазами, что я забеспокоился: вдруг где-то предательски разъехался шов?
Затем мне на голову нацепили синюю наволочку для коррекции причёски в хромакее, подняли меня краном над сценой, режиссёр разогнал свою бригаду по рабочим местам, оператор припал оком к видоискателю…
…а я висел, и в моей голове вертелась инструкция по прыжкам с парашютом: «Приземляться надо на полные ступни обеих ног, мышцы ног должны быть напряжены, при этом не следует стремиться устоять на ногах, выполнить перекат (кульбит). Голову и руки при этом поджать к груди. Категорически запрещается опираться на выставленную прямую руку, ладонь или локоть...»
Словно в отдалении послышалась команда: «Мотор!» - и я рухнул вниз. Земля приближалась так стремительно, что у меня не было времени озаботиться, выдержит ли перегрузки костюм. Если я хотел, чтобы сцену сняли с меньшим количеством дублей – нужно было показать хоть какую-то актёрскую игру. Я и показал: сделал надменное лицо, широко развёл руки, словно пытаясь объять необъятное, ноги чуть согнул в коленях, колени подтянул к животу, и…
…последовало весьма жёсткое приземление. Я услышал подозрительный хруст чуть ниже ватерлинии, затем ощутил сквозняк в районе кормы и почувствовал внезапную свободу под килем…
Су-у-у-у-ука-а-а-а!.. Брюки только и ждали момента, чтобы расползтись по шву в самом… интересном месте. Впервые в жизни я пожалел, что не надел длинный плащ, потому что гимнастёркой особо не прикроешься: она была коротка ровно настолько, чтобы все могли полюбоваться моими зелёными трусами в белый горошек.
- Стоп, снято! – заорал я, перекричав режиссёра, сдёрнул с головы синюю тряпку и начал отстёгивать «сбрую».
Постановщики трюков добежать до меня не успели. Прикрываясь волосами, я побил все рекорды циркачей по скоростному освобождению от верёвок и цепей. Откинув «сбрую» в сторону, я быстро попятился к выходу из павильона, на ходу посылая съёмочной группе лучи поноса… то есть, простите, широчайшие улыбки на два пальца, и что-то несвязно лопоча по поводу вывихнутой лодыжки. Режиссёр метнулся, было, ко мне, но при неосторожном выдохе я едва не застрелил его отлетевшими от гимнастёрки пуговицами, и мэтр отстал.
Выскочив в коридор и добежав до Главного корпуса Шинра-билдинг, я понял, что либо мне придётся пройти с голой жопой через весь деловой центр под прицельными взглядами клерков и камер системы безопасности, либо искать спасения в первом попавшемся кабинете и тем самым минимизировать свой позор. Я снял гимнастёрку – дышать сразу стало легче - и завязал её рукава на поясе, прикрыв пострадавший тыл. Но проклятые брюки не унимались и разошлись спереди. Чтобы как-то доковылять до жилых корпусов и не потерять по дороге штанины, нужно было прихватить их хотя бы на живульку. Поэтому я остановился на варианте № 2.
Я сунулся в первый попавшийся кабинет, где раздавались женские голоса – это оказалась канцелярия, – сделал большие грустные глаза и печально произнёс:
- Девочки, у вас есть иголка и нитка?
«Девочки», самой младшей из которых недавно звякнул полтинник, замерли в шоке, увидев «генерала Сефирота» в таком вот непрезентабельном виде. Но быстро стряхнули оторопь и запустили меня за деревянный барьер, через который выдавали корреспонденцию. Я спрятался за коробки с номенклатурными делами и в двух словах объяснил ситуацию. Добрые женщины вошли в моё положение и вызвались зашить мне брюки, ибо не генеральское это дело и не мужское - работать швеёй. А чтобы я не чувствовал себя окончательно униженным – налили мне крепкого чая и угостили печеньками.
Здесь я допустил третью ошибку, ставшую фатальной: я не сообразил, что можно позвонить Анджу или Генке и попросить их принести в канцелярию нормальные штаны. Вместо этого я положил на колени гимнастёрку и сел пить чай в ожидании, пока милые барышни заштопают мои портки.
Как всегда по закону подлости беда приходит тогда, когда её не ждёшь. В моём случае она приняла облик генерал-полковника Хайдеггера, который ни с того, ни с сего решил забрать в канцелярии документы.
Я ожидал увидеть в дверях канцелярии кого угодно – только не его! Потому что Отто Юльевич никогда не забирал документы лично.
Я попытался всосать в себя остатки чая, спрятать блюдце с печеньками, надеть гимнастёрку и прикинуться кактусом. Я очень надеялся, что Хайдеггер не заметит меня за коробками с макулатурой, но перехватил его удивлённый взгляд и понял, что маскировка не сработала. А что полагается сделать военнослужащему при появлении старшего по званию и должности? Правильно: встать! Но встать я не мог, поскольку баррикада из коробок была недостаточно высокой, чтобы скрыть до пояса снизу меня вообще и мои зелёные труселя в белый горошек – в частности. Опять же: как вразумительно объяснить товарищу генерал-полковнику, что я делаю в женском коллективе без штанов?
Я всё же кое-как встал: на полусогнутых и сгорбившись в три погибели.
- Здравия желаю, тащ генерал-полковник!
Стоять по стойке «смирно» на полусогнутых было невероятно сложно, а Хайдеггер не собирался меня щадить.
- Кресцент! – громыхнул он. – Что ты здесь делаешь в рабочее время? Чаи гоняешь?
- Никак нет! Разрешите доложить: зашёл за документами! – гаркнул я, вытянув руки по швам.
- Поэтому у тебя вся морда лоснится?
- Никак нет, тащ генерал-полковник! У меня просто цвет кожи такой!
- Опять ты мне зубы заговариваешь? – зарычал Хайдеггер.
«Чтоб тебя бахамуты с кашей съели», - подумал я, стараясь не поморщиться, а вслух произнёс:
- Виноват!
Виноватым я себя, конечно, не считал, просто хотел таким образом отделаться от Хайдеггера. Но я слишком плохо его знал!
Взгляд Хайдеггера замер на моей гимнастёрке… устаревшего образца!
Отто Юльевич аж засиял, найдя весомый повод для придирок:
- Кресцент! Ты что, шутишь или издеваешься? Мы тебе дали всё: сапоги, ремни, фуражку, а ты нарушаешь форму одежды! За нарушение формы одежды объявляю тебе выговор! Что нужно отвечать в таких случаях?
- Есть выговор, - буркнул я.
Выговор – не триппер, с ним ходить можно. А вот со статьёй «Посягательство на жизнь военнослужащего» - уже не очень… Лишь моя законопослушность стала препятствием для немедленной и жестокой расправы над главой Департамента Общественной Безопасности. А тот продолжал меня честить, и на его яростные вопли начал стекаться любопытствующий народ: посмотреть, кто там подвернулся Отто Юльевичу под горячую руку.
Я мужественно держал осанку, но колени мои начинали вероломно дрожать и вихляться. Я осознавал, что рано или поздно свалюсь ничком прямо на коробки с номенклатурными делами – никакая СОЛДАТская закалка меня не спасёт.
Но самое страшное мне ещё предстояло пережить. Внезапно из кильдимчика, смежного с канцелярией, вынырнула начальник секретариата, держа мои брючки, растянутые по нити утка, с красующейся по центру охуенной дырой.
- Сефочка, простите великодушно, но это таки надо штопать, вы подождёте ещё кропалик? Ой…
При виде разъярённого Хайдеггера почтенная матрона густо покраснела и спрятала штанишки за спину, а потом с невероятной для её телосложения резвостью метнулась назад в кильдим.
Сжигая за собой корабли, я выпрямился и сделал то, чего не делал со времён вутайской войны: лицо маньяка. Оно как нельзя более подходило к трусам в горошек.
Отто Юльевич сперва замер с открытым ртом, потом начал задыхаться, кашлять и оттягивать воротник френча. Пытался ткнуть в меня указательным пальцем, но рука его не слушалась.
«Задохнётся ещё, умрёт… А потом скажут, что я его довёл…»
Я выбрал из коробки номенклатурное дело поувесистей, вышел из-за деревянного барьера и со всей своей нибельхеймской дури саданул товарища генерал-полковника делом поперёк хребта – так, что плохо пришитые листы резолюций разлетелись по всему коридору. От удара Отто Юльевич получил ускорение, пробежал по инерции несколько шагов и врезался в директора Лазарда, который явился выяснять причину шума.
…На следующий день, когда я прибыл в канцелярию расписаться в приказе о назначении меня временно исполняющим обязанности директора отдела СОЛДАТ в связи с уходом Лазарда на больничный, «девочки» по секрету поведали: прибегали Турки, интересовались, что на самом деле случилось с Хайдеггером. К их несчастью и к моей большой удаче накануне произошёл технический сбой, и камеры видеонаблюдения в коридоре у канцелярии не функционировали.
Рено Синклер, у которого, как известно, язык без костей, рассказал, что президент пытался выяснить у Хайдеггера, почему тот явился на утреннюю планёрку в медицинском корсете. Хайдеггер ответил: «На меня из канцелярии выскочил Сефирот в зелёных трусах и ударил по спине номенклатурным делом». – «Каких таких зелёных трусах!?» - «В горошек…» Президент покрутил пальцем у виска и посоветовал Хайдеггеру придумать что-то более правдоподобное: если кувыркался с секретаршей Лазарда и спину потянул – пусть так и говорит. И вообще в кулуарах Компании бродят слухи, что Хайдеггер из ревности подбил Лазарду глаз и губу. А Лазард на все расспросы повторяет, как робот: «Шёл, споткнулся, упал, потерял сознание. Очнулся – гипс».
Из-за проблем с позвоночником Хайдеггер начисто забыл, что впаял мне выговор, хотя я, как врио директора СОЛДАТ, стал гораздо чаще пересекаться с ним по служебным вопросам. Учитывая, что обязанности по основной должности с меня никто не снимал, я сослался на занятость и открутился от дальнейших съёмок для компьютерной игры. Президент не стал меня гнобить и приказал разработчикам заменить киновставки с актёрами на CGI. Возможно, до него дошло, что с компьютерной моделью договориться проще, чем с живым Сефиротом. А возможно, кто-то из свидетелей донёс ему, чем закончился первый съёмочный день, и Артур Шинра подумал: если Сефирот отмочил такое в первый день съёмок – страшно представить, что он сотворит в следующий раз. Чем бы ни руководствовался президент – результат меня вполне устроил: к агитационно-пропагандистской деятельности и рекламным акциям меня больше не привлекали.
---------------------
1) Здесь Автор вновь ударился в самодеятельность, пока не появился какой-нибудь гайд по первой части FFVIIEC.
|
| |
| |
Смех от и до и даже после. Замечательная зарисовка на тему одёжки Сефирота. И вобще прикольно) 
