|
История № 1. Взлёт и падение Келебримбора
| |
| investigator | Дата: Суббота, 26.10.2013, 22:25 | Сообщение # 1 |
*Оборотень в погонах*
Пол:
Группа: Администраторы
Сообщений: 4325
Репутация: 638
Статус: Отсутствую
| Взлёт и падение Келебримбора
(Фанфик по мотивам произведений Дж.Р.Р. Толкиена)
Автор: investigator, то есть я.
Бета: сама управлюсь.
Рейтинг: R.
Пейринг: Элронд/Келебриэнь.
Жанр: чистой воды глумление и стёб.
Аннотация: правдивая история о том, как у Келебримбора были похищены Волшебные Кольца.
Дисклеймер: все персонажи принадлежат наследникам Дж.Р.Р. Толкиена, которые являются законными правообладателями его произведений.
Размер: миди.
Статус: закончен.
Предупреждение: несовершеннолетним и слабонервным не читать!
Вы бы хотели узнать, как погиб Келебримбор?
«…Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний предупреждён», - такими словами начиналось моё выступление в суде по уголовному делу о бандитизме, возбужденному в отношении...
Впрочем, какая разница? Пока виновный не назван судом, я не имею права делать какие-либо выводы. Следствие тянулось около трёх лет. Сущий пустяк по эльфийским меркам.
Я был главным свидетелем обвинения.
Я ведь был там…
Едва перешагнув порог кабинета, я понял, что попал: пригласили не на чай.
Большой Босс сидел мрачный, как голодный тролль, а над головой у него клубилась огромная грозовая туча, извергавшая громы и молнии.
Я, видимо, поморщился. Настроение у меня в тот вечер было скверное: голова трещала после разборок с нуменорскими «родственниками» и вообще явился я с вокзала пять минут назад: ни поесть, ни помыться толком не успел.
Я ездил в Нуменор на похороны очередного внучатого племянника-короля. Племянников этих развелось много, и все они были людьми. То есть, грубо говоря, время от времени имели скромность отбывать в мир иной. Открыл этот скорбный список мой любезный братец Элрос Тар-Миниатур, который ухитрился протянуть пятьсот лет, после чего, однако ж, помер. Вероятно, от непосильного напряжения. Естественно, я был зван на его похороны, на поминках безобразно напился и вышел из пьяного коматоза лишь на сорок первый день.
Ездить на похороны мне понравилось. А «родственничкам» понравились мои знаменитые пошлые тосты и то, как лихо я пистоню панк-рок на баяне. Поэтому, как только число моих родичей в очередной раз сокращалось, на перекличку и последующую пьянку я бывал регулярно зван.
Вскоре, однако, похождения на похороны начали мне надоедать. Ладно, пять или шесть раз было весело, а потом стрёмно как-то стало. Родственники всё помирали и помирали. Я начал путаться и забывать имена тех, кого уже отпели и предали сырой земле, по инерции посылая им поздравительные открытки ко Дню Гранёного Стакана, или записывал в покойнички ещё живых. Дошло до того, что я стал чертить на обоях ветвистые генеалогические древа, крестиками отмечая усопших и ноликами — ныне здравствующих. Людская привычка размножаться как тараканы и постоянно помирать постепенно доводила меня до белого каления. Потому как меня, бессмертного хоть полу-, но всё же эльфа, не смотря на все старания, не могли взять ни чума, ни сибирская язва, ни пятнистая лихорадка скалистых гор.
Я начал отписываться, ссылаясь на вечную занятость. «Родственнички» на мои отговорки крепко обиделись и перестали приглашать вообще. Принципиально.
Теперь уже обиделся я. Табу на посещение нуменорских похорон, где всегда сытно кормили, и выпивка лилась рекой, вдруг приобрело оттенок личного оскорбления. А мы, эльфы, чрезвычайно злопамятны. Когда меня обижали, во мне тотчас просыпалась пресловутая эльфийская злопамятность. Обычно она выражалась в том, что я посылал вдове рыжего клоуна в табакерке - знаете, такого, который выскакивает и противно хохочет, когда открываешь крышку, или пепельницу из посеребрённого черепа орка с червлёной надписью: «Шаграт любил курить в постели».
Напрасно шеф доказывал мне, что напиться я могу и у себя дома. Я в ответ возражал, что пьянка пьянкой, а злостное неприятие со стороны родичей - суть ни что иное, как проявление людского шовинизма.
- Нельзя быть таким радикалом, - философски заметил Гиль-Галад. - Ты бери пример с меня. Я вот, например, не расист. И некоторые паршивые людишки даже, в натуре, мои кореша.
Эрейниона Фингоновича было бы несправедливо упрекнуть в расизме. Напротив. Более вертлявого политического флюгера я ещё не встречал. Он - типичная политическая проститутка: и нашим, и вашим. И всегда был таким, и бесполезно его упрекать. Когда Фингоныч принял помазание на царство, ему давно уж «звякнула» тысчонка. После этого эльфа уже не переделаешь; и вообще, воспитание ребенка эффективно только до восемнадцати лет.
Поэтому, когда босс попросил меня после обеда зайти, я был не очень удивлён: о своих политических манёврах он всегда информировал меня заранее. На тот случай, что если вдруг кто-то будет нас расспрашивать, чтоб наши показания не разнились, и на деталях нас не ловили.
И вот, когда я вошёл в кабинет, мучимый мыслью о доброй порции аспирина, шеф с ходу взял быка за рога.
- Вчера мне звонил Келебримбор.
- Понятно, - отметил я. — Опять прогорел в пух и прах и хочет в долг занять? Келебримбору в долг не давай. Не вернёт.
Келебримбор Куруфинович Эрегионский, приходившийся шефу то ли троюродным, то ли четвероюродным братом по отцовской линии, заправлял каким-то сталелитейным заводом в Эрегионе, причём держал этот завод на паях с морийскими гномами. Расставляя акценты, хочу сразу уточнить, что, хотя мы с шефом не расисты, ТАК далеко наши симпатии не заходят.
Келебримбор Куруфинович был личностью тёмной. В смысле, криминальной.
Начать с того, что мы с шефом до сих пор не могли разобраться, какой он национальности. Шеф утверждал, что братец его — самый что ни на есть чистокровный нолдор, однако, когда в конце Первой Эпохи дело дошло до разборок, кто из нолдоров заварил кашу с сильмариллами, Келли вовремя подмазался к паспортистке в местном РОВД и сменил национальность на синдара. Поскольку из феанорычей он единственный уцелел в ходе бандитских войн, Келли вполне реально опасался, что все «подвиги» дорогого дедушки и дядьёв Манвэ и Ко могут свесить на него.
Но ему повезло. Крайним назначили Феанора, а какой спрос с покойника?
Некоторое время Келли усердно прикидывался синдаром. Даже ударным темпом вызубрил синдарин. Но вскоре шеф издал указ «О материальной поддержке коренных малых народов Средиземья», согласно которому всем эльфийским племенам, отказавшимся последовать за Море, полагались нехилые подъёмные для организации и ведения подсобного хозяйства. Насколько я подкован в тонкостях психологии Фингоныча, таким нехитрым образом он желал заманить к себе в подданство авари и нандоров. Плохо, что синдары в эту категорию не попали. Во-первых, они и так были подданными шефа. Во-вторых, они всё-таки не отказались последовать за Море, хотя по техническим причинам осели на берегу.
Прикинув размер подъёмных, Келебримбор здраво рассудил, что в кулацком хозяйстве пулемёт не помеха. Купив большую бутылку вина и огромный букет алых роз, он отправился на поклон к уже знакомой паспортистке и домой вернулся с новым аусвайсом, где графе «национальность» красовались волшебные слова: «Эльф-авари».
Когда я поведал эту байку дома под видом шутки, шеф ответил, что не ожидал от Келебримбора ничего другого, кроме как пошлого жульничества и ещё более пошлой меркантильности.
- Насчёт национальности, - уточнил Фингоныч, - ты не беспокойся. До меня из Валинора звон дошёл, что у Манвэ в тумбочке с прошлого лета законопроект валяется, о реабилитации жертв политических репрессий. Чуешь, куда ветер дует? Когда нолдорам начнут выдавать компенсацию, он сразу вспомнит, что его прадед, дед, отец и все дядья полегли в бандитских разборках с Морготом Чёрным. И гадом буду, ещё и мою долю прикарманит, и твою.
Фингоныч, сцуко, как в воду глядел, он умный был мужик. Ведь я своими ушами слышал, как Келли орал на кого-то из своих торговых представителей:
- Да тебя же обули, как мальчишку! Ты почему со мной не посоветовался? Я — еврей, я их арапские фокусы за версту чую!
Плохо только, что паспортистка, которая выписывала Келли документы, подохла от диатеза, обожравшись дарёного шоколада.
И вот, предвосхищая слова шефа, спрашиваю:
- Так в какое дерьмо он на сей раз вступил?
Большой Босс, тяжко вздохнув, с готовностью выложил всё, что знал. Точнее то, что Келли счёл нужным ему сообщить.
Итак, Келли согласился ковать для Прохорыча Волшебные Кольца.
Эрейнион Гиль-Галад очень не любил, когда к нему лезли со своими проблемами. Всегда старался переложить их на кого-то. На меня, например.
Саурона Чёрного мы звали Прохорычем, потому что его настоящее отчество — Гортхаурович - было невозможно выговорить даже в трезвом виде и по бумажке. Недолго думая, мы сократили его до Прохоровича, против чего он, в общем-то, не возражал. Прохорыч, мол, так Прохорыч. Хоть горшком обзови, только в печь не сажай.
Роста Прохорыч был небольшого, телосложения худощавого; голосишко имел писклявый, да к тому же картавил; носил на носу очки - здоровенные и круглые, как велосипедные колёса. Сколько я его помнил, он неизменно одевался в дешёвый потрёпанный костюм, плетёные сандалии и фетровую шляпу а-ля потомственный интеллигент. Он имел высшее музыкальное образование, в подтверждение чего на лацкане его пиджака красовался значок об окончании консерватории. Правда, что такое консерватория, мы с Фингонычем не знали, потому что это слово ассоциировалось у нас обоих исключительно с рыбными консервами.
Сау был безобиден, как дождевой червяк и назойлив, как молодой шмель. Он давно вертелся около шефа с предложением открыть СП по добыче и обработке драгоценных и полудрагоценных камней. Шеф без лишних слов взял Сау за шкварник, развернул фасадом к лестнице, а к себе тылом, и отправился Прохорыч пересчитывать ступеньки на его обкомовской даче. Когда шеф бывал сильно не в духе — а сильно не в духе он бывал почти всегда — он становился чрезвычайно раздражительным и вспыльчивым.
Я как раз вылезал из машины, когда Прохорыч пролетел мимо, визгливо завывая:
- Ну ты, усастый, ты сё, совсем офигел?! Я з к тебе, падга, со всей дусой! (1)
Эрейнион Фингонович, стоя в дверях дачи, орал в ответ:
- Греби отсюда, аферист, пока я тебе бейсбольной битой не помог! Ещё раз увижу здесь: пасть порву!
«Светлый государь, последний всеэльфийский царь» был мастак подбирать звучные эпитеты. Я, в ту пору совсем ещё молодой и наивный полуэльф, уши-то лопухами развесил от удивления. Прохорыч, стеная, поднялся с дороги, отряхнул с пиджачка пыль и погрозил шефу кулаком:
- Своготь ты! — рыдал он пьяно, утирая окровавленный нос. - Никакого увазения к стагику! Я тебе всё пгипомню! (2)
Как я уже подметил выше, Сау сильно картавил. Я не сразу приспособился разбирать его речь.
- Давай, дуй, - повторил Гиль-Галад уже спокойнее. - Крути педали, пока не дали. И порадуйся, что я тебе заряд дроби в жопу не всадил. Я сегодня добрый.
Прохорыч повернулся ко мне и, указуя на шефа перстом, ядовито молвил:
- Эх, ты, кому сгузыс! (3)
Я криво улыбнулся и пожал плечами. В вопросах королевского этикета и дипломатии я соображал, как бы сказать, не очень, поэтому все деловые переговоры с представителями иностранных государств отдавал на откуп Гиль-Галаду или премьер- министру Эрестору. Я вообще предпочитал не вмешиваться в политику, ибо помнил, что у моих дедушек и бабушек по линии обоих родителей это плохо получалось.
Тогда я не придал визиту Прохорыча особого значения. Но прошла неделька, другая, третья после нашего с Гилем разговора, и стало ясно, что клинья Сауроша подбивал не только к шефу.
Встретившись как-то в баре с Кирданом Кавторангом, услышал я прелюбопытную историю.
- Я сроду не занимался горными работами и кузнечным делом, - сообщил Кирюха. - Я, как всякий уважающий себя тэлери из приличной семьи, с детства прозябаю в мореходке. И когда мне предлагают открыть дело, в котором я не соображаю, как бы сказать помягче, ни бельмеса, у меня возникает нехорошее подозрение, что меня пытаются развести, как мальчишку.
- Мне тоже так кажется, - ответил я.
И забыл об этом разговоре.
Но через день – два после встречи с Кирей, посещая выставку достижений народного хозяйства в Восточном Лоринанде, я случайно столкнулся со своим давним кефаном - Трандуилом Эринласгаленским, сынишкой короля Орофера из Великого Зеленолесья. В перерыве между тостами Трэн обмолвился, что Прохорыч приезжал к ним на уик-энд и блазнил батьку какими-то акциями золотодобывающих концессий.
- И что сказал батюшка? - полюбопытствовал я из чистой вежливости.
- Сказал, что подумает, - ответил Трэн, - и ушёл в запой на две недели. Кинул царство на меня и, выражаясь словами военных лётчиков, вошёл в штопор. Я все кабаки в округе оббежал, его нигде нет. Если он опять у полюбовницы - всё, крендец, ставь валарам свечку: мать его порвёт.
Я не стал говорить, что буквально полчаса назад видел сравнительно тверёзого Орофера, который под ручку с Нимродэлью маршировал по модным магазинам Лоринанда. Молча посочувствовал и отчалил восвояси.
Но опять не придал информации никакого значения.
И буквально ещё через пару дней я встретился с самим героем эпопеи.
Меня вытащили на какую-то развратную вечеринку.
Там же были Галадриэль и Келеборн с дочкой.
Келеборн с некоторых пор глядел на меня жабой. Утверждал, что я разбил ему нюхомыльник во время банкета в честь Дня Победы над Морготом Чёрным в присутствии самого генсека Манвэ Сулимо. Врёт, подлец. Не было ничего такого. Клянусь своей репутацией. Браток Элрос, покойничек, ляпнул, что я был настолько пьян, что буквально лыка не вязал. Тоже врёт. Я никогда не нажирался до розовых орков. А Элрос, между прочим, нажирался. Я однажды заглянул к нему в спальню, он лежал на диване пьяный в дым, а по нему бегали маленькие розовые орки с вилами, в рогатых касках… «Ты просто не помнишь, как дело было, - злорадствовал Элрос. - Ты наклюкался и попытался облапить Галу. Келеборн возмутился, начал тебя оттаскивать; тут ты ему прямо в торец и наподдал».
А даже если я и зарядил Келеборну в пятак, значит, заслужил. Зачем лез под горячую руку?
(Вообще не понимаю, что Гала нашла в Келеборне? Он, конечно, чертовски красив, зато туп, как пробка. По мне, так даже ханыга и гангстер Келебримбор больше похож на мужика. Келли, кстати, на Галочку за этот бессовестный марьяж крепко обиделся. Я-то тихо молчал в тряпочку, потому что Гала по возрасту вполне сгодится мне в пра*(n)- бабушки. А Келли по-первости пробовал вякать и Фингоныч, которому Галадриэль приходится двоюродной тёткой, быстро его образумил: «Катись ты, - говорит, - на лёгком катере. И привет тебе горячий. Мне такие родственники как ты на хрен не нужны».
Келли надулся; однако, что за ним признавали все, даже Фингоныч — он был горяч, но отходчив. Наглость удачно сочеталась у него с оптимизмом, это была единственная черта его характера, заслуживающая всестороннего уважения.
Кстати, Келебриэнь, дочка Галы и Келеборна, хм, очень даже ничего. Хоть и трахалась со всем Средиземьем. Но за ней дают такое роскошное приданое, что я всерьёз задумался: а не набиться ли мне к Лориэнским в зятья?)
Но возвращаемся к вечеринке.
Я туда, собственно, потащился из-за неё, из-за Келебриэнь. Выловил её в уголке, пока папа отвернулся, пригласил в VIP-зону. Вижу, девица хвост распушила. А что? Это сейчас я похож на старый вантуз, а тогда я был не в пример моложе, красивше и не объедался на ночь салом с пивом.
Итак, сели мы с Келебриэнь на диванчик, выкурили по «косячку», раздавили фунфырик джина с тоником. Потом я её обнял, поцеловал, аккуратно приподнял, усадил на стол, руки под юбку запустил и начал стягивать с барышни панталоны…
Тьфу ты, блин! Чтоб ты провалился! Не раньше, ни позже, а именно в этот момент в VIP-зону входит Келеборн и с порога начинает вонять:
- Это что ещё за развратные действия в отношении моей несовершеннолетней дочери?! Молодой человек, я надеюсь, вы делаете это с серьёзными намерениями?
- А как же, - отвечаю я, вспомнив золотое правило: «Наглость - второе счастье». - Не ради же удовольствия. А за человека ответишь.
В этот миг вваливается Гала и начинает охать и причитать:
- Ах ты, горе моё луковое, да что же это, да как же это...
Продолжаются ахи минут двадцать. Я-то надеялся, что они меня сразу обяжут жениться и восстановить похищенную - ха-ха - честь их любимой дочурки. (Идиоты. Если бы я действительно решил похитить её честь, я бы сделал это так, чтобы никто не заметил. К тому же, где та честь... Долго будешь искать. Но всё-таки, лучше бы будущий тесть вошёл на пять минут попозже.)
Однако время идёт, эрзац-родственнички продолжают меня честить, а предложением окольцеваться и не пахнет. Я решил маленько ускорить события.
- Хорошо, - ухитрился вставить я в паузу, когда они оба набирали воздуха в грудь для очередной порции проклятий. — Признаю себя козлом, мудаком, негодяем и развратником. Позвольте мне искупить свою непростительную подлость. Я прошу руки вашей дочери.
Оба — и Галадриэль, и Келеборн — с выдохом: «Ну, ты на-аглый...» дружно выпучили на меня глаза. Я продемонстрировал им улыбку вампира на все шестьдесят четыре зуба, то есть, именно такую, когда попал в неловкое положение и не знаешь, как из него выкрутиться.
- Выдать за тебя дочку?! — заверещал Келеборн на такой высокой частоте, что я аж подпрыгнул. — Да ни за что на свете! Она слишком хороша для тебя, мерзкий ублюдочный грязнокровка!
Я, должно быть, побледнел от злости, потому что Лориэнские внезапно попятились. Очень не люблю, когда мне тыкают моим пролетарским происхождением. Я становлюсь опасен в этот момент.
Келебриэнь не нашла ничего лучшего, как удариться в слёзы и запричитать:
- Папа, пожалуйста!..
Папа к сентиментальным порывам доченьки остался глух и, взяв её за косу, утащил из мягкой зоны, не взирая на мои попытки отвратить его от этого шага.
Какая идиотская ситуация!
Я отправился в бар: переживать. И тут в баре, как чёрт из табакерки, объявляется Келебримбор.
У меня не было настроения завязывать светский диалог. Но Келли всегда страдал излишней словоохотливостью, поэтому сразу уцепился за возможность почесать язычок.
- Бонжур, Элронд, мон шер, - сказал он, сверкнув глазами. (Элронд — это я.) — Ну, как там ваше ничего?
- Не дождётесь, - подыграл я, замахнул стопку и кисло прибавил: — Всё плохо, Келли, всё плохо.
- И у моего приятеля Прохорыча тоже плохо, - изуверски продолжал Келебримбор. - После того, как Гиль его оттаскал на матах – за что, спрашивается? - он совсем спал с лица... Кстати, о птичках. Я подписал с ним контракт на изготовление Волшебных Колец. Девять и Семь. Пятьдесят «кусков» за штуку, причём не «деревянных», а самых натуральных вечнозелёных валинорских баксов. Сечёшь?
- Суть улавливаю, - ответил я. - И сдаётся мне, что ты сядешь вместе с Прохорычем.
- Золото мне Дарин Морийский поставляет по льготным ценам и договор у нас оформлен. Дарин имеет государственную лицензию, он тебе не левый какой старатель. Так что, всё чин-чинарём, - сказал Келли. - Комар носа не подточит, не подкопаешься. Я неплохо подзаработаю на этом грязном деле.
- А как же контракт с Галочкой на изготовление партии Элессаров? - поддел я.
- Галочка простит, - с царственной надменностью выдал Келебримбор. — Один камушек я ей сделал задарма, а потом решил: а оно мне надо, я что, мизантроп какой... тьфу, пардон: меценат. Денег с неё особо не стрясёшь, они там, в Лоринанде, кто? Нищета подзаборная. Взять с них нечего, кроме дров. Кроме того, Гала сразу начинает орать, как потерпевшая: что ж ты, типа, жулик, своих грабишь?
- Неужели Галочка позволяет тебе миловаться с Прохорычем?
- А я у неё не спрашиваю. У себя в Падуби я что хочу, то и ворочу. Слушай, Эл, я же тебя знаю, ты умный парень. Давай с нами в долю. Ей-бо, дело прибыльное. Не прогоришь. Уж по тридцать тыщ, как минимум, я с каждого Кольца срублю. Товарищ Ангмарский уже изъявил желание купить Кольца оптом. А если первая партия так разойдётся, глядишь, можно поточное производство наладить. И тогда мне понадобится региональный представитель. Давай, а?
- Ни за что, - гордо ответил я, вовремя вспомнив о своих аховых способностях в мире большого бизнеса. — Я на государственной службе. Мне должность запрещает коммерцией заниматься.
Келли легкомысленно пожал плечами:
- Ну, как скажешь, дорогой. Я никого не насилую. Моё дело предложить, ваше дело отказаться.
И я отправился восвояси. Интуиция подсказывала мне, что от Колец надо держаться подальше. Особенно, если те Волшебные.
Шефу я о разговоре всё-таки счёл нужным доложить. Фингоныч почесал «репу» и что-то невразумительно промычал в ответ. Что-то, похожее на: «Моя хата с краю, ничего не знаю. Пусть делает, что хочет, только с одной оговоркой: у себя в Падуби. А меня пусть не кантует. Дайте помереть спокойно».
Разговоры о Кольцах быстро утихли. Когда сплетни не подпитываются периодическим вбросом свежей информации, народ быстро теряет к ним интерес.
Я весело прожигал время то за партией в нарды с Кирданом Кавторангом, то с Трандуилом Эринласгаленским на вечеринках. Поскольку Трэн по эльфийским меркам считался несовершеннолетним, добывать спиртное и снимать шлюх приходилось мне. И всё-таки, в один явно не прекрасный день какой-то паразит — подозреваю, что удружил нам Гилдор Инглорион - застучал Трэна папе и папа, ничтоже сумняшеся, посадил его под домашний арест.
Напрасно я прождал его в условленном месте почти два часа. Он так и не пришёл.
Грустный и подавленный, отправился я в кабачок «Голубая Луна», расположенный в пяти лигах от штаб-квартиры Гвайт-и-Мирдайн в Эрегионе, надеясь залить тоску и печаль. Даже сознание, что я могу натолкнуться там на Келли или Прохорыча, не могло поколебать моей решимости накидаться в готовальню.
Кабачок «Голубая Луна» оперативная сводка ГУВД ласково именовала самым злачным местом в Эрегионе и под этим резюме я с готовностью подписываюсь двумя руками. Действительно, более злачного места я ещё не встречал, а уж я, поверьте, немало кабаков повидал на своём веку.
Только я успел взяться за ручку двери...
Повезло, что у меня хорошая реакция, и я успел вовремя отскочить. Иначе зашибло бы насмерть. Дверь с грохотом слетела с петель. Из кабака кубарем выкатился полупьяный расхристанный чел с фингалом под глазом и в разодранной на груди тельняшке, сквозь которую проглядывало до боли знакомое «Не забуду мать родную». Товарищ был сильно небрит, и от него явственно пахло самогонным перегаром.
Подтянув кальсоны, чел выхватил из-за пазухи кортик и ринулся обратно в кабак.
Бум, хрясь!
Сначала вылетел кортик. Через секунду обратно вылетел чел в ореоле посыпавшихся из глаз звёзд, вверх брюхом и вперёд ногами, беспорядочно кувыркаясь в воздухе. Я вежливо посторонился, чтобы он меня не сбил, и вошёл.
Заведение заслуживает того, чтобы его описали подробно.
Это было мрачное прямоугольное помещение с низким потолком, обитым дешёвой полиуретановой плиткой, закопчённой по самое не хочу, из-за чего казавшейся почти чёрной.
Некогда белые стеновые панели из некачественного пластика от времени приобрели грязно-жёлтый оттенок и носили на своём печальном лике следы многочисленных баталий в виде кровоподтёков, вмятин и прочих примет, на языке криминалистики именуемыми следами биологического и механического происхождения. Они были засижены мухами и истоптаны батальонами рыжих пруссаков, которых, не смотря на яростные потуги, не могла взять ни одна, даже самая убойная дезинсекция (дезинфекция и дезактивация).
Пол, вымощенный мраморной крошкой в далёкие общепитовские времена, порядком облупился и облез.
Стёкла в узких, фальшиво-готических окнах были зарешечены изнутри и так давно не мыты и загажены птицами, что почти не пропускали света. Из-за этого в помещении наблюдался явный недостаток освещения. Под потолком кабака горела всего лишь одна лампа дневного света, распространявшая удушливый запах ультрафиолета и притягивавшая к себе тучи пыли.
Мебель была под стать убогому залу. Изрядно помятые, исцарапанные и побитые столы и стулья — побочный продукт переработки пивных бутылок, выпущенных Эрегионским заводом вторсырья — составляли весь кабацкий антураж. Они обладали двумя непревзойдёнными качествами, незаменимыми для заведения подобного толка: во-первых, не ломались, даже если такой мебелью долго и упорно били по чьей-нибудь части тела; во-вторых, были достаточно лёгкими, чтобы в потасовке не причинить бойцам серьёзных увечий. Из тех же соображений коллективной безопасности еду и выпивку подавали исключительно в одноразовой полиэтиленовой и бумажной посуде, а ложки, ножи и вилки предлагали пластиковые. Таким ножом и вилкой ничего не нарежешь, не наколешь.
Обслуга эффектно оттеняла облик кабака: наглые и ленивые официантки с пропитыми и прокуренными голосами, в грязных, давно не стираных фартуках цвета заношенных армейских портянок. Лексикон их был небогат, но выразителен: из пяти слов три - матерные. Заказ приходилось ждать минут по сорок, ежесекундно выслушивая от этих тёток в свой адрес хамские выкладки на тему «ходют тут всякие».
Видимо, местная экзотика притягивала окрестных пьянчужек, как магнит. В заведении постоянно собирались толпы народа. Публика была разношёрстная и, как правило, из категории обитателей «дна», причём «дна» настолько глубокого, что Марианская впадина рядом с ним покажется лужей. Поэтому лексикон завсегдатаев кабачка не сильно отличался от лексикона официанток, а внешность посетителей могла отпугнуть кого угодно. Даже грозный балрог Попокатепетль старался оббегать «Голубую Луну» за два квартала.
Я как раз угодил в самый час-пик. Народу в кабак набилось - как сельдей в бочку. Под потолком висел табачный кумар. Мат стоял столбом и перекрывал песню, лившуюся из прибитого над дверью репродуктора:
Черноглазая дивчина
Коз доила во сарае,
Испивать ходила чаю
Да закусывала тортом,
Чтобы жопа потолстела —
Страсть как любит толстожопых
Председатель их колхоза,
Пожилой мужик с усами.
Без ноги, на мотоцикле
Нарушает он движенье
И ГАИ его штрафует
Непрестанно на пятёрку (4) .
Я пристроился у свободного столика. Заказал бутылку тёмного пива «Мухомор» и булку. Чебурек или шашлык брать побоялся. Мало ли, что там за мясо.
Ждал, когда принесут заказ, недолго. Минут тридцать. Сущий пустяк по сравнению с обычным периодом ожидания.
Булка была относительно свежая. Гвоздь ей, конечно, не забьёшь, но зуб поломать — вполне реально. Сколько лет она лежала в закромах Родины, этого, наверное, не знает даже мудрая Владычица Запада. Но подозреваю, что испекли её тогда, когда меня ещё и в проекте не было. Поэтому я не рискнул от неё откусить.
Пиво имело какой-то странный привкус. Причина его выяснилась тут же, как только я внимательно рассмотрел этикетку. Срок его годности истёк пять лет назад. Поэтому и пиво я выпить не рискнул. Ещё траванусь, чего доброго. Похороны нынче дорогие.
Немного позже, когда мне принесли счёт, я подумал: «Лучше бы я отравился. Тогда хоть какую-то компенсацию с этого вертепа поимел бы». А так - вертеп поимел меня.
Я решил переговорить с директором и открыто высказать своё «фу». Что-то мне не улыбалось оставлять в ресторане сумму, которой вполне хватило бы на билет до Нуменора и обратно.
Директор оказался отзывчивым и появился почти сразу, как только я попросил одну из прокуренных официанток пригласить его в зал.
Итак, явился директор, спросил:
- Слющай, чё слючилось, генацвали?
- Любезнейший, - сказал я тоном солдата-второгодки, объясняющего «духу», почему очко в сортире должен мыть именно он. - Ты это пиво пробовал? Нет? Рекомендую. Это моча какая-то, а не пиво.
- Абижяешь, дарагой, - ответил директор. — Мой пиво - настоящий пиво, вах!
Я протянул ему кружку с неаппетитной жидкостью и вежливо предложил:
- Харощий пиво? Ну, так пей, кацо.
- Ты щто, на мэня наехать рэшиль? - завёлся директор.
Тут уж начал заводиться я. Ладно, было бы мне лет пятнадцать или, на худой конец, двадцать - я, так и быть, стерпел бы обиду. Но когда тебе уже за тысячу, людская наглость начинает раздражать.
- Ты, морда, - тихо, но грозно процедил я. — Твоим гнусным пойлом только тараканов морить. Забирай своё пиво и гони деньги назад.
Директор доводам разума не внял. Он щёлкнул пальцами и рядом с ним материализовались два здоровенных краснорожих качка с обликом коренных обитателей тюрьмы. Качки одинаковым согласованным жестом засучили рукава на мускулистых ручищах.
Не прошло и полсекунды, как я уже летел по направлению к кабацкой двери. Протаранив её лбом, я добросовестно пересчитал ступеньки на крыльце - ровно восемнадцать штук - и растянулся посреди дороги на пузе, уткнувшись носом в пыль.
Надо было как-то спасать свою репутацию и кошелёк. В самом деле, не уходить же без боя.
Я поднялся, отряхнул с одежды пыль, поправил причёску, выдернул из забора дрюк поувесистее и ринулся обратно в кабак с боевым кличем эльфов на устах:
- А Элберет Едрёна Мать!!!
Влетев в кабак, я увидел прямо перед собой две вытянутые руки, каждая из которых венчалась массивным кулаком. Дабы не поймать их глазом или носом, я попытался притормозить, но понял, что не успею: закон инерции сильнее. Тогда я замахнулся дубиной и что было силы вмазал по кулакам.
Обладатели кулаков дружно заорали и запрыгали, держась за ушибленные места. Один кулак просвистел в миллиметре от моего уха, но я успел уклониться. Потом чувствую: навалились на меня двое сверху, придавили к полу и приготовились мне все кости пересчитать.
Я в последний момент вывернулся и завопил, что есть мочи:
- Наших бьют!!!
О, волшебные слова! Их действие на пьяные мозги невероятно, но предсказуемо.
Обитатели кабака мгновенно ожили и повеселели. Взревев, как дикий зверь, толпа расшвыряла стулья и столы и с упоением ринулась в драку. Стенка на стенку. А между этой стенкой оказались хозяин злополучного кабака и его держиморды. Небольшая орда человек в тридцать неслась прямо на них.
Попытавшегося помешать мордобитию хозяина просто вышвырнули из бара через зарешеченное окно, которое он высадил вместе с решёткой, застрявшей у него на шее.
Одним держимордой протаранили стойку бара. Вторым попытались протаранить стенку, но не получилось — кирпичная. Хотя старались на совесть.
Покончив с охраной, толпа принялась крушить друг друга. Шум, гам, мат, треск дешёвой кабацкой мебели, визг обалдевших официанток; весь пол залит кровью, усеян выбитыми зубами, едой и посудой…
Я попытался спастись под каким-то столиком, но столик пинком отшвырнули в сторону. Я получил тяжелейшую контузию табуреткой по голове и больше ничего не помню…
Цепной пёс Кровавого Режима, Тиран и Самодур (с)
Господа! Я циник, пошляк, издеватель и извратитель. Я обо... (глагол опущен) и светлых и тёмных, и буду заслужено бит и теми и другими. (А. Свиридов)
|
| |
| |
| investigator | Дата: Суббота, 26.10.2013, 22:26 | Сообщение # 2 |
|
*Оборотень в погонах*
Пол:
Группа: Администраторы
Сообщений: 4325
Репутация: 638
Статус: Отсутствую
| Продолжение.
Очнулся я в странном месте.
Камера 4х4 метра. Решётка, нары и параша в углу. Вонь стоит — аж глаза ест. Рядом со мной на нарах штабелем громоздились помятые и побитые жертвы ресторанной потасовки.
Так, возник первый вопрос, а куда это я попал?
Пока я раздумывал над ответом, перебирая все возможные варианты, появился товарищ, который любезно положил конец сомнениям.
- Эй, ты, ушастый! Да не ты, а вон ты. На выход!
Я очнулся от раздумий и поглядел на источник голоса.
Толстый наглючий прапорщик в рубашке с короткими рукавами, мятой «пидорке» и засаленных форменных штанах с красными лампасами стоял около решётки и курил. В руке он держал связку ключей.
- Простите, это Вы мне? - уточнил я.
- Нет, не тебе! - передразнил толстый прапор. — Бабушке твоей! Я кому сказал: на выход! Выходи, пока дубиной по рёбрам не схлопотал!
Э, нет, этого не надо. Одной табуретки мне за глаза довольно. Только ещё рёбрами ксилофон изображать не хватало. Поэтому лучше прикусить язык и выйти. Ребра у меня не железные и не казённые.
Вслед за надзирателем я прошёл в комнату для разбора с задержанными. По пути я сообразил, что нахожусь в дежурной части Эрегионского РОВД. Куда меня, надо полагать, доставили из бара.
В комнате для разбора сидел оперуполномоченный в звании капитана. Рубашка с короткими рукавами и пиджачными погонами, галстук, брюки от «пэпээски», а на ногах — большие плетёные «гробы» лимонно-жёлтого цвета. Сельпо. Но комический вид персонажа не вязался с недобрым выражением его лица, поэтому я отложил подальше свою веками отработанную харизматическую эльфийскую надменность и перманентную одухотворённость и приготовился молча вытерпеть очередную порцию унижений.
Опер лениво затянулся сигаретой и дыхнул на меня. Чистый самосад. Я закашлялся.
Держа в левой руке сигарету, а в правой - авторучку, опер спросил:
- Фамилия, имя, отчество?
- Моё? - уточнил я.
Почему-то мой ответ привёл опера в страшное негодование:
- Ты чё, борзой, что ли? Не понял, с кем дело имеешь?
- Да нет, я не борзой, я эльф, - ответил я.
- Да мне по.., кто ты такой. Я спрашиваю: фамилия, имя, отчество?
- Элронд Эарендилевич Раздольцев, - ответил я.
Опер увековечил сие на помятом листке серой бумаги, вполголоса посетовав что-то о трудности и непроизносимости эльфийских имён.
- Можете звать меня просто Эл, - сжалился я.
Опер поднял от бумаги глаза, внимательно посмотрел на меня и продолжил задавать дурацкие вопросы:
- Число, месяц, год рождения?
Я почесал башку, которая после удара табуреткой соображала довольно туго. Откуда я знаю число, месяц и год своего рождения? В пачпорте у меня дата рождения поставлена по эльфийскому календарю. А в пересчёте на людской получается полный бардак. У них новый год первого января, а у нас шестого апреля, и названия месяцев разные, и количество дней в месяцах не совпадает. И кажется, днюха у меня как раз в апреле. Вздохнув, я начал добросовестно считать дни рождения. Ежели, допустим, мне было пятьдесят восемь, когда началась Вторая Эпоха, а сейчас на дворе год 1600-й, следовательно, мне должна быть одна тысяча шестьсот пятьдесят восемь лет. Забыл, честное слово, забыл. Дни рождения я перестал справлять тысячу лет назад. Надоело потому что. Друзья всегда одни и те же, тосты - одни и те же, подарки - одни и те же… Только одеколона с этих дней рождений накопилось на десять тысяч лет вперёд. Ума не приложу, куда его девать. Уж я и машину им мыл, и мебель полировал, и похмелялся... Жаль, дома нет клопов. Я бы их поморил…
Поскольку в математике я не силён, подсчёты продолжались долго и трудно. Опер начал терять терпение и выразительно поглядывать на наручники, противогаз и телефонный аппарат.
- Затрудняюсь ответить, - наконец выдал я. — Слишком давно это было.
Вторично я очухался в той же камере, только народу в ней поубавилось. Время от времени появлялся толстый прапор и забирал очередную жертву. Процедура сильно напоминала знаменитые посиделки Финрода, Берена и Ко в изоляторе временного содержания Тол-ин-Гаурхота. Я начал подозревать, что меня, как и Финрода Финарфиновича, полицаи приберегли на закуску. А я не люблю душеспасительные беседы на тему: «Или окажешь органам содействие, или поедешь в Ангмар убирать снег».
Что-то господа правоведы в своей «Конвенции о Защите Прав и Свобод Человека и Гражданина» недодумали. Насчёт Человека — пожалуйста, а вот про Эльфа в «Конвенции» ни слова не сказано. Значит, права Человека попирать не извольте, а вот права Эльфа — пожалуйста. И попрут ведь, волки, того и гляди попрут. Попробовать, что ли, апеллировать к термину «Гражданин»? Ибо гражданство Средиземья имели и эльфы, и гномы, и гоблины, и тролли, и прочие твари.
Когда прапор объявился в очередной раз, я схватился за прутья решётки и заорал:
- Я требую адвоката!
- Будет тебе адвокат — резиновый, - беззлобно ответил тюремщик и начал отпирать замок. - Давай, на выход!
Я подумал, что сейчас меня, наверное, убьют. Но вместо того, чтобы оглоушить меня дубцом, любезный сотрудник вернул мне шнурки, часы и бумажник, который я из скромности проверять не стал, решив, что деньги — дело наживное, а свобода — куда актуальнее.
- Отпускаете? - уточнил я, не веря своему счастью, когда меня выпихивали из дежурки.
- Давай, вали отсюда, - последовало дружеское прощание, и металлическая дверь дежурной части с треском захлопнулась, оставив меня в фойе наедине с автоматчиком и моим спасителем.
Я увидел, что на дворе стоит глубокая ночь. Судя по количеству звёзд на небе - в самом разгаре. Фойе было залито ярчайшим светом, поэтому спасителя я рассмотрел хорошо и сразу.
А оказался моим спасителем ни кто иной, как Келебримбор Куруфинович. Судя по выражению лица — с жесточайшей похмелюги.
- Ты? - удивился я.
- Нет, не я, - хмуро процедил Келли, отделяясь от стены. — Дракон Глаурунг! Харадримский султан! Ноги в руки, и пошли, дело есть.
Автоматчик отодвинул железный засов входной двери, и мы вышли во двор райотдела. Во дворе стояла заведённое келебримборово авто. С очаровашкой Келебриэнь за рулём.
Машина у Келли — зверь. Правда, старовата, и мыл её Келли не так часто, как хотелось бы. То был огромный железный рыдван - этакий гибрид крокодила с мыльницей. Он изрядно проржавел, пороги у него провалились, крылья прогнили. Правое переднее крыло было погнуто (это Келли берёзу неудачно объехал). Задняя панель была вмята вовнутрь (задом сдавал — столб не заметил). На лобовом стекле красовалась паутина трещин. Мотор заводился с третьей, четвёртой попытки, ужасно грохотал, испускал огромное количество чёрного, вонючего дыма, от которого перехватывало дыхание, и слезились глаза. Тормоза срабатывали только с пятого или седьмого качка, руль — как парашют — с запаздыванием в пять секунд.
Словом, солидная была машина: надёжная, удобная, красивая…
Без лишних слов пташка выпорхнула из салона и повисла у меня на шее, чуть не повалив меня наземь. От неё несло крепким винно-водочным душком.
- Элронд, лапонька, я тебя так люблю, так люблю…
- Да ты пьяна, зараза, - прохрипел я, с трудом разжав железные тиски на своей шее.
- Эй-эй-эй, отставить! - Келебримбор бесцеремонно растащил нас в разные стороны. Кочумай миловаться, голубки. Марш в машину!
На переднем сиденье лежала газета, а на газете - мешок с картошкой. Поэтому я полез на заднее, и Келебриэнь полезла следом. Не успел я усесться поудобнее, как она навалилась на меня, алчно скрежеща зубами. Я почувствовал, как её шаловливые ручонки лезут ко мне в штаны. Всем своим видом она обещала раздеть меня и изнасиловать.
Мне же после тухлого пива, кувыркания по ступенькам, ночи в «телевизоре», удара табуреткой по голове и дубинкой по рёбрам стало не до секса. Я был озабочен только одним: домой, поесть, помыться и спать.
- Отстань, дура, - буркнул я, одной рукой натягивая штаны обратно, а другой - пытаясь отпихнуть назойливую девицу. — Не до тебя сейчас!
- Отстань от него, - поддержал меня Келли. Он сел за руль и стронулся сразу на третьей передаче. То ли из врождённого чувства лихачества, то ли потому, что первые две передачи на машине не работали. — Танцуй, Эл, мы едем в Рай – в Гвайт-и-Мирдайн вершить великие дела!
- На кой ляд мне в Гвайт-и-Мирдайн? - удивился я, отбрыкиваясь от Келебриэнь. — Что я там забыл?
Келли внезапно посерьёзнел:
- Надо, Элронд, надо. Не задавай лишних вопросов.
Мы погнали. Келебриэнь вскорости отрубилась. Её голова покоилась у меня на коленях, а рот непрерывно извергал громкий храп и чавканье. Все брюки мне обслюнявила. Хоть чистыми их после пережитого никак не назовёшь, всё равно противно.
По пути Келли тормознул у ларька и купил полторашку пива и две поллитры.
- Ты что, совсем сдурел? - громко возмутился я. - Пожалей свою печень!.. И вообще… вообще… у нас закуски нет.
- Чё тут пить-то? - удивился Келли, вновь усаживаясь за руль. Бутылки он насильно вручил мне. - Эл, право, не могу, «трубы» горят. А на закуску у меня «кириешки» есть.
Он захлопнул дверь и покрутил ручку магнитолы. В уши ворвался тюремно-сиротский шансон, исполняемый полупьяным голосом в три блатных аккорда на до предела расстроенной гитаре.
Мы некоторое время ехали молча. Но вскоре я не выдержал.
- Рассказывай, - произнёс я, усаживаясь поудобнее.
Келебримбор прикинулся дурачком:
- Что рассказывать?
- Зачем ты меня от ментовки отмазал?
- А ты надеялся Фингоныча дождаться?
- А хотя бы даже Фингоныча дождаться. Рассказывай.
Келли вздохнул с таким несчастным видом, что я на секунду его пожалел.
- Эл, я буду предельно откровенен с тобой через пару, тройку минут. А пока ни слова.
Он покосился на Келебриэнь.
- Опять нарезалась, холера ясная. Что я Лориэнским скажу?
Сладкая парочка — Келеборн и Галочка - пока шёл капремонт в Делони Лоринанда, снимали бунгало недалеко от фазенды тов. Эрегионского. Но в данный конкретный момент они отбыли на встречу ветеранов Войны Гнева, и я точно знал, что раньше, чем в конце недели, их не жди.
- Зачем ты потянул с собой девчонку? - поинтересовался я.
Келебримбор скорчил отвратительную гримасу и брезгливо отмахнулся.
- Сама навязалась. Галочка просила присматривать за ней, пока они с Келеборном в отъезде. Я и присматриваю. Едва она узнала, что я поехал тебя вытаскивать, прицепилась, как банный лист к заднице: возьми да возьми меня с собой. Неровно, видать, дышит в твою сторону. А уж прожорливая, сволочь! Я тринадцать кружек в неё влил, прежде чем она успокоилась. Ну вся в маменьку! Та тоже любительница промочить горло.
Моя будущая жена перевернулась на другой бок и захрапела ещё громче. Келли покрутил ручку громкости магнитолы. А если учесть, что сама машина грохотала, как танк, орать приходилось в самое ухо, отчего я окончательно оглох и одурел.
Мы приехали на фазенду Келебримбора около трёх часов ночи. Не церемонясь, я вскинул девицу на плечо и понёс ногами вперёд, а Келли шёл впереди и пинками распахивал встречные двери. Да так усердно, что одна дверь едва не зарядила мне по лбу. Ногой я её попридержать не успел. Когда я заходил в одну из комнат, не смог протиснуться с грузом в узкую дверь. Келебриэнь лежала на моих плечах поперёк, и я невзначай треснул её лбом о косяк - раз пять или шесть.
На кухне Келли запалил газ, бухнул на плиту сковородку, покрошил туда пару сарделек, лук, разбил несколько яиц, потом посолил и накрыл крышкой. Пока варево доходило, он открутил крышечку полторашки, влез на табурет, снял с полки три гранёных стакана сомнительной чистоты, плеснул мне, плеснул себе, подумал, было, плеснуть Келебриэнь, но увидел, что она ещё в отключке, хмыкнул, что не стоит зря тратить пиво (самим ещё, может, не хватит), почесал лобешник и поставил лишний стакан обратно на полку.
Я отнёс спящую красавицу в гостиную, уложил на диван лилцом вниз, потом вернулся на кухню.
К тому времени бурда поспела, и Келебримбор разложил её по тарелкам. Я целый день питался одними, с позволения сказать, акридами и святым духом, поэтому упрашивать себя не заставил. Я бы сейчас с голодухи и ежа сырого съел.
Очистив тарелку, я пропустил бокальчик пива и тут увидел, что Келли сидит совсем уж грустный, ничего не ест.
- Так говори, что стряслось-то? - спросил я с набитым ртом.
Келли вздохнул так скорбно, что мог разжалобить скалу.
- Эл, - сказал он, - всё плохо!
Потом как жахнет кулаком по столу, — тарелки аж подпрыгнули, а я поспешно попридержал падающую полторашку, — хвать стакан и выпил залпом.
- Что плохо? - спокойно уточнил я.
- Прохорыч меня поимел, как последнюю суку, - ответил Келебримбор. — Тварь!.. Что делать, не представляю.
Я едва удержался от сарказма: «А ведь я тебя предупреждал!»
- Рассказывай, - твёрдо произнёс я, считая, что выслушать стенания собутыльника — мой крест.
В процессе рассказа полторашка и две поллитры ушли как-то незаметно.
- Сау нашёл деньги на сырьё – занял у неких серьёзных ребят. А я перетёр с гномами насчёт аренды кузниц... Ну, может, помнишь моего друга Нарви из Мории? Мы с ним вместе работали в бригаде, строившей Ворота. Я ещё памятную плиту у Ворот повесил с надписью: «Im Narvi hain ehant: Celebrimbor o Eregion theithant I thiw hin».
- А! Та, которая при торжественном открытии Ворот сорвалась и едва не прихлопнула представителей муниципалитета? Ну! Помню! Меня ещё участковый вызывал для дачи объяснения. Там отказной материал был. Что дальше?
- Ничего дальше. Семь и Девять Колец мы склепали просто на ура. Я хотел их сразу продать с аукциона, но Сау сказал, что эту партию надо раздать людям и гномам, а кому – он скажет. Ладно, думаю, чёрт с тобою, золотая рыбка. Сетевой маркетинг – так сетевой маркетинг. Положил Кольца на полочку и жду, как дурак, когда Прохорыч подгонит ещё деньжат, чтобы продолжить работы. И вдруг является спонсор и начинает бычить: мол, продинамили мы его, кидануть хотим. Я в непонятках: что, да как? Ну, спонсор мне любезно объяснил, что Сау шкерится от него, долг не хочет возвращать. А мне, главное, ничего не сказал. Молчал, как партизан. Короче, спровадил я братков и насел на Прохорыча: это что, мол, за шутки с непогашенным долгом? Надо было первым делом спонсору деньги вернуть с прибыли. Прохорыч — в откат: «Ви-ви-ви, я ещё не обдумал насчёт кандидатур кольценосцев…» - «Это, - говорю, - ничего не знаю. Ты брал на себя финансовую сторону, так будь любезен: утрясай вопросы со спонсором, потому что мне не улыбается выслушивать претензии бандитов». Сам понимаешь, с братвой лучше не шутить. Иначе быстренько сошьют деревянный тулуп. Прохорычу-то что? Он всего-навсего злой дух в телесной оболочке. Он эти тела может менять, как перчатки. А мне-то хотца ещё маненечко пожить. «Короче, - ставлю его перед фактом, - ищи деньги и гаси долг. А покамест не расплатишься, фигу с маслом от меня увидишь». И положил Кольца в Морийский Банк, в депозитный сейф. А Сау возьми, да брякни: «А ты забыл, что по контракту у нас солидарная ответственность?» Я его послал подальше, и он укатил, несолоно хлебавши. А я дома перечитал договор и понял, что встрял: действительно, прибыль – пополам, но и долг на пятьдесят процентов – мой. Тут передо мной встал извечный эльфийский вопрос: хто виноват и шо делать. Выход только один: в спешном порядке наладить поточное производство Колец, и с этой прибыли гасить свою часть долга. И вот я на скорую руку замастырил ещё Три Колечка.
Келебримбор вышел в соседнюю комнату, через минуту вернулся с коробочкой. Открыл её и показал мне золотые Кольца: одно с сапфиром, одно с рубином, одно с адамантом.
- Ну как? - спросил он, гордясь собой.
- Класс! — одобрил я. — Особенно мне вот это нравится, с сапфиром. Форма камешка оч-чень мила. Пивные бутылки удобно будет открывать.
- Это Вилья, Кольцо Воздуха, - ответил Келли и с треском захлопнул шкатулку, едва не прищемив мой кощунственный палец. — Прибери грабли, Эл. Тебе Кольцо по должности не положено. Я их планировал загнать подороже, но тут Сау, коз-зёл, испортил мне бизнес. Он выковал Единое Кольцо, которому подчиняются все остальные. Ну и кто теперь будет платить за Кольца, которыми управляет Сау? Так что, братец, вот такая вышла загогулина. Просто не знаю, что делать.
- Ещё не всё потеряно, - ободрил его я. — Я бы на твоём месте не стремался и по-быстренькому сбагрил Кольца на торгах. Пусть за полцены, но если наладишь поточное производство, количество сыграет на прибыли, и ты свои вложения отобьёшь. Никто же не знает, что Сау выковал Единое Кольцо?
- Не знают, ага… Да он об этом орёт на каждом углу. Он же ко мне парламентёров присылал с дружеским предложением вернуть Кольца.
- Ба! А на каком основании?
- Что авторские права на Кольца принадлежат ему, и патент у него вроде есть.
Я присвистнул:
- М-да. Херово. В судебном порядке он может отсудить все Кольца.
- Вот так вот, однако. И Три – тоже.
- И Три – тоже.
Келли приуныл ещё сильнее:
- Ладно, Семь и Девять — балрог с ними, как пришли, так и ушли, но Три-то жаба душит отдавать. Ковал-то я их на свои кровные. А он именно на Три нацелился. В качестве, говорит, компенсации за колоссальный моральный вред, когда ты меня вынес из лаборатории на пинках.
- Поговори с ним, как мужчина с мужчиной, - посоветовал я.
- Да говорил уже! — Келли досадливо притопнул ногой. — Ни в какую. Он сейчас окрутел, без бригады на «тёрки» не ездит. Гони, говорит, Кольца, или я тебя урою. Бляха-муха, если дело дойдёт до серьёзной разборки, у меня ни сил, ни средств не хватит, чтобы его приструнить. Одна надежда на вас с Фингонычем.
- Ты же знаешь, я там ничего не решаю.
- Знаю.
Он осушил ещё стопарик, потом вдруг сунул мне в руки шкатулку с Кольцами.
- На вот, держи. Отдашь Фингонычу, - сказал он, глядя в мои вытаращенные от изумления глаза.
- Спасибочки, отец родной, - твёрдо произнёс я и вернул ему шкатулку. Не надо мне такого счастьица. Если Прохорыч прознает, что я замешан, он и меня до кучи укандробобит.
- Не прознает, - утешил Келли. — Я по округе слух пущу, что отдал Кольца Галочке. Она единственная, кого Сау по-настоящему боится.
Я взял шкатулку осторожно, как бомбу.
- Вот за это и выпьем! - сказал Келли, разливая водку. — Из дома выходи через чёрный ход.
Я взял рюмашку слегка трясущимися руками. Пока ко рту нёс, половину расплескал. Водка не пошла, колом встав в горле.
Совету выбраться через чёрный ход я внял и полчаса спустя, оставив Келли тосковать в компании с недопитой поллитрой, уже сидел на автобусной остановке, поджидая экспресс до Линдона. Колечки лежали у меня в кармане. Ярко светило солнышко, щебетали птички, благоухали травы. Высоко в небе тянулся инверсионный след планирующего дракона. Вопреки логике, настроение у меня поднялось и поднялось на много, скажем, градусов.
Мимо остановки с бешеной скоростью пролетела чёрная машина с тонированными стёклами. Потом ещё одна, потом третья. Гос. номер последней машины я рассмотрел достаточно отчётливо.
Сауроша едет на разборки…
Пока бы они добрались до Гвайт-и-Мирдайн по объездной дороге - Садовому Кольцу - я напрямик пешком прибежал бы туда раньше. И я рванул через поля километр, как стометровку. Надо было срочно предупредить Келебримбора, чтобы сбивал ребят, какие есть. Заодно я решил вытащить из этого месива Келебриэнь. В конце-концов, два «лимона» приданного на дороге не валяются!
А в Линдоне могли бы, между прочим, пошевелить поршнями!
Фингоныч меня хватился примерно к шести часам вечера (именно в этот момент шарахнули меня табуреткой по темени).
- А где же Элронд? — ненавязчиво поинтересовался он, обращаясь к премьер- министру Эрестору. — Что-то его давно не видать.
Не видать, так не видать. Что, в первый раз в загул ухожу? Нет, Гиль себе в голову втемяшил, что ему срочно надо со мной о чём-то переговорить. И принялся названивать мне на мобильный. Только «симку» сотовый оператор ещё в прошлом месяце заблокировал за неуплату, а потому мобила валялась у меня дома в ящике письменного стола.
Ну да ладно, другой бы на месте Эрейниона успокоился. А этот – нет. Сел на телефон и начал обзванивать всех моих знакомых. Естественно, никто меня в глаза не видел. Трэн — тот вообще его послал туда, где Хурин утопился. А когда Большой Босс дозвонился до Келли, с ним разговорился автоответчик:
- Здравствуйте! К сожалению, Келебримбор Куруфинович в настоящий момент в сиську пьян и не может подойти к телефону. К тому же, он ждёт звонка некой отвратительной персоны, с которой не желает разговаривать. Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала, и если он не перезвонит, значит, эта персона – Вы.
- Ах ты, №@%{+)}!.. щучий сын @#$%&… любострастный прыщ... &**%$# волчья сыть, травяной мешок… - начал Гиль, но автоответчик его перебил:
- One moment, please, я записываю.
Грустный Фингоныч положил трубку и долго восседал без движения, уныло подперев ладонью щёку. Потом нажал на кнопку селектора, а когда Эрестор откликнулся, приказал:
- Срочно найди Элронда. Мухой!
И опять приуныл.
В таком виде его застал Кирдан Кавторанг. Неизменно элегантный: бескозырка с надписью по-эльфийски «Герой», полосатая тельняшка, брюки клёш, черные, начищенные до блеска ботинки. Кирдан был потомственный морской эльф: оканчивал мореходное училище и долго ходил на корабле под названием «Герой», пока не положил его на дно – как немой памятник своему разгильдяйству. С тех пор не плавает, а исключительно спонсирует кругосветные путешествия.
- О чём кручинишься, дружище? - спросил он.
- Элронд пропал, - глухо промямлил Гиль.
- Позвони в БРНС (5) , - посоветовал Киря.
Эрейнион поднял на него ясны очи, взглянул ласково, потом выразительно покрутил пальцем у виска.
- Шутить изволите? На него «стержень» (6) - двадцать листов с двух сторон в две колонки. Только по запросу, и меньше чем через неделю ответ не дадут.
Кирюха наклонился к телефону и молча набрал номер городского морга № 1.
- Морг, - ответили ему.
- Здравствуйте, - вежливо сказал Кавторанг. — Извините за беспокойство, но у нас тут один эльфо-человеческий мутант пропал. К вам он случайно не попадал?
- Сейчас проверим. Скажите, есть ли у него особые приметы?
- Много пьёт и сквернословит.
Едва он успел повесить трубку, как телефон разорвался от звонка.
- Приёмная короля.
- Это Глорфиндэль. Здесь его нет.
- Где его нет?
- В Месте Отдыха Разочаровавшихся Граждан.
- Где-е?! – Фингоныч аж привстал.
- В морге, в морге, дурак! Ни во втором, ни в третьем морге его нет и не было.
Конечно, это звучит смешно, но и в вытрезвитель меня не привозили. Кирдан добросовестно обзвонил все семь медвытрезвителей городских отделов милиции и везде получил отрицательный ответ. Это его очень удивило, ведь для меня «рыгальник» - что дом родной. Стабильно раз в неделю Гиль вызволял меня оттуда.
На всякий случай, видя, что «светлый государь» временно недееспособен, Киря обзвонил окружные травмопункты и больницы и, не найдя меня там, велел шефу отставить недостойную хандру.
- Может быть, он дома спит пьяный.
Гиль успокоился, но был бы он так спокоен, если бы знал, что я провёл ночь в «аквариуме», а потом...
Что было потом - об этом я ему вскоре рассказал.
Вы всё ещё хотите знать, как погиб Келебримбор?
Вы действительно хотите это узнать?
…Когда я напрямик через поля добежал до Гвайт-и-Мирдайн, то понял, что Сау с пацанами меня опередил. Горделиво подбоченясь, Чёрный стоял у ворот келебримборовой виллы, а рядом кучковались девять его подельников, которым, видимо, в награду за работёнку он посулил Волшебные Кольца.
В Гвайт-и-Мирдайн, конечно, ничего не подозревали. Было слишком рано и было воскресенье. На улицах отсутствовали признаки жизни. Умолкли даже певчие птицы. Ни одна собака не решалась подать голос. Только пыльный самум гнал по земле сухой клок травы перекати-поле, надрывно хлопал вывеской салуна и зловеще завывал в подворотнях. Обстановка была словно взята напрокат из дешёвого вестерна шестидесятых годов.
Я нашёл под ковриком двери чёрного хода ключ, открыл её и пробрался в дом.
Келебримбор храпел, как пьяный людоед, лёжа в обнимку с полторашкой «сэма». Все мои попытки разбудить его успехом не увенчались. Он только мычал и отмахивался ногой. Чуть по лбу мне не звезданул.
Плюнув, я прошёл в комнату, где спала Келебризнь. Она лежала в той позе, в какой я её оставил, то есть мордой вниз. Я растормошил её. Она открыла осоловевшие глаза и пробормотала:
- Да, мамулечка, сейчас встаю...
- Очнись, алкашка! — зашипел я, рынком поднимая её с кровати. - Дело пахнет керосином! Вставай немедленно!
Моя будущая жёнушка мгновенно проснулась и протрезвела. Только мыслишки у неё, к сожалению, завертелись в другом направлении. Она тотчас обхватила меня за шею и попыталась завалить на кровать.
- Элронд, зая, ты такой ми-и-илы-ыый...
Я отдирал её от себя, как энцефалитного клеща. Девка всерьёз настроилась вытряхнуть меня из штанов.
- Элронд, муси-пуси, ты что, не хочешь трах-трах?
Минут десять я убил на то, чтобы её успокоить. Пришлось сначала плеснуть в неё водой из вазы, а потом нокаутировать апперкотом в челюсть. После апперкота Келебриэнь сразу угомонилась, безропотно дала взвалить себя на плечо и вынести через чёрный ход.
Завернув со своей ношей за угол, я едва не столкнулся с братками Саурона. К счастью, они смотрели в другую сторону. Я успел вовремя оттянуться обратно за дом.
Пересчитав количество «стволов» у вооружённой братии, я решил, что благоразумие — та же доблесть, и быстро ретировался в кусты барбариса. Они росли как бы на всхолмье, и оттуда открывался великолепный вид на арену предстоящих гладиаторских боёв. Замаскировавшись по всем правилам снайперского искусства, я забыл дышать и обратился в слух.
Впрочем, особо напрягаться не пришлось. Сау орал, как трибун на форуме, да так громко, что с соседней церквушки с карканьем вымыла стая перепуганных ворон.
Итак, вы всё ещё хотите узнать, как погиб Келебримбор?
Легенда гласит, что Саурон с огромным войском вторгся в Эрегион и предательски напал на мирный город мастеров. Что Келебримбор бился с ним на пороге кузницы Гвайт- и-Мирдайн, но был повержен, и Сау под пыткой вызнал у него, где он спрятал волшебные Кольца. И что Келебримбор открыл ему местонахождение Девяти и Семи, но где были Три - не открыл, ибо Семью и Девятью он дорожил меньше, чем Тремя, ведь Три были сделаны без участия Саурона.
Вот же чушь собачья, бла-бла-бла!
На самом деле всё было не так, далеко не так.
Я ведь был там. И Три Кольца были со мной, лежали в кармане моей замурзанной тужурки. Я сидел в кустах и всё видел «Элронд. - говорил я себе, - ещё не поздно вмешаться и остановить кровопролитие…»
Вы Саурона Чёрного видели? Нет?
Это он только в кино такой большой и крутой перец, который гасит всех подряд, направо и налево. На самом-то деле в нём едва полтора метра роста с кепкой, на коньках и в прыжке. Тощий, узкогрудый, сутулый, с беличьими торчащими зубами, похож на птеродактиля. Физиономия вечно глупая и нелепая. А трусло ужасное. Я тихо зашёлся от смеха, когда увидел его там, у ворот. Поверх цивильного пиджачка с галстуком-бабочкой на его субтильном тельце болтался огромный бронежилет пятого класса защиты. Под его тяжестью Сау пыхтел и клонился к земле. На голове у него был надет шлем «Сфера» размера на два больше, чем положено. Шлем постоянно съезжал Прохорычу на нос, отчего у него сваливались очки. В руках Сау сжимал огромный отрез водопроводной трубы.
Невооружённым глазом было заметно, что он отчаянно дрейфит. Он постоянно нерешительно оглядывался на подельников, которые подталкивали его к воротам ласковыми похлопываниями по спине и ободряющими возгласами:
- Давай, папа, давай. Ну разве ты ему не наваляешь?
А вы видели Келебримбора? Тоже нет?
Это такой лось - два на два. Одно лицо пять кило весит, «шайба» - на мотоцикле не объедешь. Он бы Саурона порвал, как бобик грелку – одной левой.
Видя за спиной поддержку, Прохорыч приосанился, поправил шлем, набрал воздуха в цыплячью грудь и заорал фальцетом:
- Кегебгимбог!!! Выходи, мегзавец, поговогим! (7)
Келли — ноль внимания. Его сейчас с такого бодуна, пожалуй, залпом пушек «Авроры» не поднять.
Подождав минуту, Сау заорал по новой:
- Кегебгимбог!!! Пгедгагаю по-хогосему: выходи!(8)
В этот момент голос его подвёл и Чёрный зашёлся надсадным кашлем. А Келебриэнь заворочалась в кустах и невнятно прогугнила:
- Элронд, я тебя лююююю...
- Цыть! - Я испуганно перекрестился и поспешно зажал ей рот. - Заткнись, овца!
Товарищ Ангмарский, верховодивший шайкой, услужливо откупорил бутыль минеральной воды и вручил Саурону. Прохорыч сделал глоток из горла и продолжал упражняться в крике:
- Кегебгимбо-о-ог! Выдь во двог, поговогить надо!!! (9)
И слышно: заворочался в своей конуре Келебримбор, как медведь в берлоге:
- Это кто там тявкает? Щас как выйду: костей не соберёшь!
Услышав его голос, Саурон попытался от страха развоплотиться. Но Ангмарский с дружбанами были начеку и успели вколотить его дух обратно в бренное тело.
- Давай, папа, давай, - подбадривали они, подталкивая упирающегося Саурона к воротам виллы. — Давай, врежь ему.
Саурону пришлось сделать отважный вид:
- С тобой, свинья, не тявкает, а газговагивает сам Саугон Гогтхауго... го... тьфу! Пгохоговить Тёгный. (10) Я тебя не боюсь! Выходи!
Словно вняв призыву, ворота виллы распахнулись, и на улицу вышел Келебримбор: заспанный, всклокоченный, недовольный, осоловелый, с дикой похмелухи, тяжело опираясь на бейсбольную биту. На нём были драная, грязная, потная тельняшка, спортивные штаны и сланцы на босу ногу.
- Чего разорался? - невежливо спросил он, зевая.
- Да я... это, тово... - заюлил Сау.
Келли состроил зверское лицо и замахнулся на него битой:
- Бу!
Сау взвизгнул и бросился наутёк. Группа поддержки в панике разбежалась врассыпную.
Келебримбор погнался за Сауроном, на бегу пытаясь огреть его битой. Но Прохорыч, которому страх придавал скорости, отсчитывал пятками мили с такой быстротой, что даже потомственный нолдор оставался ровно на полтора метра позади длины стандартной бейсбольной биты. Они носились вокруг виллы, описывая круги, зигзаги и восьмёрки, перемахивая через плетни и поленницы, сотрясая воздух руганью. Я несколько раз терял их из виду, а потом они забежали во двор за забор и, похоже, Келли достал-таки Саурона. Я их не видел — забор был высотой два метра - но так подумал, потому что над забором начали взлетать какие-то тряпки, ошмётки, ботинки, зубы, мелькал конец биты, и понеслись полупридушенные вопли: «Ай, тогько не по отькам! (11) »
Через пару минут Саурон пулей вылетел из ворот, а за ним, на полном ходу сорвав ворота с петель и размахивая битой, выскочил разъярённый Куруфиныч.
Я едва удержался от смеха, потому что опрятный костюм Сау превратился в шикарные лохмотья, шлем и бронежилет были все во вмятинах от ударов битой, а каждый глаз украшало по фиолетовому «подфарнику» радиусом 5 см.
Решив, видимо, не искушать судьбу, Сау добежал до флагштока, установленного на площади рядом с кузницами, и с завидной резвостью начал восхождение. Я даже удивился его прыти. Он лез до тех пор, пока не уселся на самой вершине, крепко ухватившись на перекладину.
Отдуваясь, Келли встал у флагштока и задрал голову.
- Прохорыч! Слезай!
- Не-а, - ответил Саурон. - Мне и тут хогосо! (12)
- Слазь по-хорошему. А то ведь я шутить не буду. Если я сам тебя оттуда сниму, ты об этом пожалеешь.
- Не-а, - упирался Прохорыч. — Не съезу.
- Я тебя предупредил, - пожал плечами Келли.
Бросив биту, он обхватил флагшток руками и начал его раскачивать. А поскольку силушкой его природа не обидела, первый раунд матча «Келебримбор - флагшток» грозил разрешиться в пользу эльфа. Сау мотался на вершине флагштока и орал:
- Кговопийца! Мигоед, свогота подкугацкая! Ты есё не знаес, кто такой Саугон Пгохоговить Тёгный! Меня без хгена не созгёшь! (13)
Сидя в кустах, я, не в силах удержаться от хохота, зажимал рот кулаком и громко кудахтал, несмотря на то, что ситуация была далеко не комической. Честное слово, даже стало жалко этого мешком пришибленного интеллигента — Саурона, то есть.
Только я подумал, что не худо бы выйти и спасти Прохорыча от расправы, как Сау срывается с флагштока и с воплем: «Пагтизаны не сдаются, мать-пегематъ! (14) » - сверзился вниз.
Он протаранил тридцать погонных метров воздуха и шмякнулся оземь. Келли тотчас взгромоздился на него верхом, кулаками Прохорыча уминая и произнося при этом коронную фразу Феди:
- Ну, шо, влип, очкарик? Ну, студент, готовься. Сейчас тебе сошьют деревянный макинтош, и в твоём доме будет играть музыка. Но ты её уже не услышишь.
Я едва не выпрыгнул из кустов, но Келебриэнь предательски схватила меня за ногу, и я с проклятиями растянулся на траве.
- Эл, кисуля, ты такой саксау-у-ульный!
Пока я отпихивался от неё руками и ногами, Келли схватил Сау за шиворот, пару раз встряхнул для острастки, выбивая из его пиджачка пыль, потом подтащил к краю пропасти, бросил на землю и приготовился доколошматить беднягу битой.
Дальше всё произошло, как в дурацком боевичке класса «B». Келебримбор двумя руками схватил биту, изо всех сил размахнулся и опустил сплеча. Но Сау успел съёжиться и в последний момент проскочить у него между ног. Келебримбор попытался остановиться, но закон всемирного тяготения оказался сильнее. Некоторое время он раскачивался на краю скалы, пытаясь восстановить равновесие, потом с воплем рухнул в пропасть:
- Мама, котлеты можешь не жа-а-а-ари-и-и-и-ить!!!
Так вот нелепо и не по-геройски погиб Келебримбор.
Его поклонники и поклонницы, которые до сих пор таскают на его могилку цветы, уже сейчас смотрят на меня волками, а что будет после того, как суд вынесет Саурону оправдательный приговор, вообще представить страшно. Наверное, меня запихают в ржавую бочку, запаяют её и выведут в старом ракетоносителе на околоземную орбиту. Ведь я бессовестно и беспардонно развенчал миф о создателе Колец.
Но это к слову. А что дальше? - спросит кто-то.
Убедившись, что гнусный нолдор наконец-то умер, Сау и его свита осмелели и перетряхнули его виллу до последнего кирпичика в фундаменте. Кольца — Семь и Девять — они нашли спрятанными в сейфе, подорвав его динамитом. Девять сразу же расхватали братки.
И тут Прохорыч, жаба, произносит:
- А где зе Тги? (15)
Цепной пёс Кровавого Режима, Тиран и Самодур (с)
Господа! Я циник, пошляк, издеватель и извратитель. Я обо... (глагол опущен) и светлых и тёмных, и буду заслужено бит и теми и другими. (А. Свиридов)
|
| |
| |
| investigator | Дата: Суббота, 26.10.2013, 22:27 | Сообщение # 3 |
|
*Оборотень в погонах*
Пол:
Группа: Администраторы
Сообщений: 4325
Репутация: 638
Статус: Отсутствую
| Продолжение:
На этой фразе я понял, что пора уносить ноги. Но стоило мне зашевелиться в кустах и приготовиться к паническому бегству, как Ангмарский шевеления и шуршания мои запеленговал.
- Стоять, бояться! - крикнул он, тыча в меня пальцем.
- Ни с места, хенде хох! - заорали остальные, вскинув «пушки».
- Не стреляйте! — заорал я в ответ, вставая из кустов с поднятыми вверх руками. – Я ващще не при делах!
Сау протёр очочки, рассмотрел меня повнимательнее и прищурился:
- Элгонд? Ты-то сто в кустах шагишься, как вог? (16)
- Да я так… - начал гнать я. — Вот, проходил мимо, живот прихватило... Ну я и в кусты…
Пока до Сау медленно доходило изложенное, Ангмарскпй подёргал его за рукав пиджачка и, наклонившись, что-то шепнул на ухо.
Сау мрачно выслушал его и кивнул.
- А какого, спгашивается… - начал он, но тут меня, к моему вящему удивлению, спасла Келебриэнь.
Она встала во весь рост и повисла у меня на плече, как рюкзак.
- Элронд, заинька, ты такой сладкий, так и съела бы тебя!
И ухватила меня зубами за ухо. Чуть не оттяпала начисто, людоедка.
Бандюганы дружно плюнули и спрятали пистолеты в кобуры, а Сау, поправив треснувшие очки, покровительственно махнул рукой:
- Иди узе. Будь ты здесь один, я бы подумаг, сто ты пгячес Тги Когьса Вгасти. Но ты с бабой, поэтому, как музык музыка я тебя понимаю. Давай, чесы, да смотги, гоногею не поймай. Я эту шагаву как обгупгенную знаю (17) .
Не чуя ног от радости, я схватил девчонку в охапку и поспешно ретировался. Пока Сау добрый, надо пользоваться его добротой.
Всё бы ничего, да тут тов. Ангмарский лезет в недобитый динамитом сейф и достаёт оттуда мою расписку:
- «Сохранная расписка. Я, Элронд Эарендилевич Раздольцев получил от Келебримбора Куруфиновича Эрегионского Три Золотых Кольца (Нэнья, Нарья и Вилья). Обязуюсь в трёхдневный срок передать вышеупомянутые Кольца Эрейниону Фингоновичу Гиль-Галаду для распределения по принадлежности».
- Держи гада! - заревел Ангмарский, комкая записку.
Что дальше было, думаю, все вы догадаетесь.
Весёленькая выдалась погонька! Будь у меня секундомер, я бы мог с точностью до миллисекунды сказать, насколько побил мировые рекорды в беге на длинные дистанции. Так учтите, что профессиональные стайеры бегают в шортах, майках, кроссовках и налегке по ровной дорожке, хорошо отдохнув накануне. А я драпал в национальном эльфийском костюме — это такой жуткий балахон, который остряки из мира haut couture называют «набор юбка-брюки-сапоги». В нём даже вальс на балу не станцуешь без риска поломать ноги. И что на мне висла полупьяная девица в состоянии полнейшего нестояния, которая никуда не желала идти. Приходилось тащить её за собой волоком. И дорога была перекошенная и перепаханная, как будто по ней прошлись артподготовкой. Добавьте, что я ночь не спал, контузия табуреткой всё еще давала о себе знать, а булькающая в желудке водка упорно пыталась вырваться наружу.
Тем не менее, страх меня подстегивал так хорошо, что шальная компания слегка поотстала. Ноги меня никогда не подводили. Ай да я. Аплодисменты мне!
Так вот резво мы добежали до кабачка «Голубая Луна», в недрах которого я надеялся оторваться от злобных агентов сауроновской охранки.
Вваливаюсь я с дамой в кабак.
Там опять дым коромыслом: бездельники сидят за столами, галдят и водку пьянствуют. Кровь с полов и стен успели смыть, выбитые зубы подмести, помятые стулья выпрямить. Правда, решётку в окно не вставили, да и само окно не застеклили. Просто фанеркой дыру забили. Денег, видимо, нет.
У меня была минута форы. Её вполне хватило, чтобы перебежать от двери до окна, выставить фанерку и подсадить на подоконник Келебриэнь. В тот момент, когда большая (и лучшая) половина моей будущей супруги находилась снаружи, а внутри остался только «задний фасад», который я с кряхтеньем и матюгами пытался пропихнуть в узкое оконце, дверь с пушечным грохотом распахнулась, и в помещение ворвался Сауроша с миньонами.
- Стой, сгегять буду! - пропищал Прохорыч, срывая с плеча берданку.
Я взглянул ему прямо в очи чёрные, потом улыбнулся и громко, членораздельно произнес Волшебные Слова:
- Наших бьют!!!
Опаньки! Ну как же мне повезло! Опять сработало. Народ, видно, после вчерашней драки не остыл.
Милый сердцу звук брошенных бутылок и кружек, отодвигаемых столов и засучиваемых рукавов…
А потом - рёв взбешённой толпы: «Бей чёрных!!!»
Я чудом увернулся от столика — прилетел-таки в мою сторону! — и прыг в окно. Времени насладиться зрелищем, как Саурона и его банду раскатывают и размазывают по стенкам, у меня просто не было. Поблизости мог оказаться ещё кто-нибудь из друзей Прохорыча и тогда бы мне не поздоровилось.
На углу Проспекта Красных Фонарей я поймал дедка, таксовавшего на старом горбатом «зиппере», и попросил добросить до Линдона или Серых Гаваней: в зависимости от того, сколько на счётчике набежит. А так как все деньги у меня забрали в «обезьяннике», я обыскал Келебриэнь и выудил у неё из-за корсета «пятихатку». Этим рассчитался с дедом. Ну, ещё когда он у моего дома тормознул, я быстро сгонял до бара и презентовал ему бутылку лучшего эльфийского здравура урожая 1540 года, крепостью семьдесят градусов.
Оставив даму оплакивать деньги, я не переодеваясь погнал на дачу к Фингонычу закладывать… то есть докладывать.
Представьте себе оторопь Большого Босса, когда я с воплем: «Шеф, всё пропало!» - ввалился в его кабинет.
- Тебя что, мусора в бомжатник оформили? - спросил он, подозрительно оглядывая мой грязный, пропахший какой-то пакостью «набор юбка-брюки-сапоги».
- Нет! — яростно заорал я. — Я сам туда попросился! Фингоныч, мать твою, собирай людей! Келли Эрегионского грохнули!
- Как грохнули? Кто? Кто посмел?! - взвился Гиль.
- Сау Чёрный с корефанами, мрази! Хэлкар из Ангмарской группировки, да ещё какие-то уроды заезжие. Одного только узнал: Кхамул Вастак.
За что я Гиля уважаю: он на подъём лёгок и долго не раскачивается. За это ему наш максимум респект. Не прошло и получаса, как на обкомовскую дачу на экстренное совещание собрались все, кого он успел выцепить по мобильнику или через курьера. Отправили нарочного и к Ороферу в Зеленолесье. Предупредить на случай, если Сау вздумает по большой горячности наехать на него.
Тысячами умов завладела только одна мысль: война!
Паника висела в воздухе. Пресса изощрялась в догадках, чем разрешится межнациональный конфликт. Торговцы огнестрельным оружием радостно и плотоядно потирали руки: наконец-то дождались!
Эрейнион долго разглагольствовал.
- Такая вопиющая наглость должна быть непременно наказана! Что мы, лохи? Не, братва, с нами этот номер не покатит. Есть ещё в Средиземье пацаны, которым престиж страны дороже денег и которые могут объяснить залётным фраерам, что они не правы конкретно. И мы объясним!
(Аплодисменты).
- Нас много и мы хорошо вооружены! — напрягался Фингоныч под бурный восторг толпы и вспышки фотокамер. — Так соберёмся же и ударим (фрагмент опущен). Устроим сауроновским недобиткам вторую Дагор Аглареб!
(Продолжительные аплодисменты).
Я слушал, сидя в первом ряду совершенно один, как в вакууме. Никто не хотел ко мне подсаживаться: уж больно вонял бомжатиной мой когда-то элегантный костюмчик. А так смотрю: даже со второго ряда эльфы от меня отсаживаются, брезгливо поводя носами. Пусть. Мы не гордые.
Я люблю слушать, как дуче говорит. Мимика у него очень выразительная. На лице одни восклицательные знаки написаны. Можно даже не слушать, а только смотреть, как он подпрыгивает и рожи корчит. В комнате смеха такого за деньги не увидишь.
- И спросим их: а по какому праву они творят беспредел в наших землях и зверски мочат наших товарищей!? И до каких пор?! Ещё раз говорю: нет! Мы не допустим! Не допустим и не потерпим, чтобы какой-то вшивый интеллигент-очкарик самого Келли Эрегионского завалил! Мы отомстим! Мы покажем ему кузькину мать!
(Бурные продолжительные аплодисменты, возгласы: «Даёшь!», «Вздёрнем гадов на рее!», «Саурона - на кол!»)
Я громко зевнул. То ли устал, то ли демагогия начала надоедать.
- Я - светлый государь, последний всеэльфийский царь обещаю, что не пройдёт и года, как память о мордорской преступной группировке будет стёрта с лица Средиземья. И поскольку я настоящий мужик, я за свой «базар» всегда готов ответить! И отвечу!
(Бурные продолжительные овации. Все встают).
- Однако, - продолжал Фингоныч уже намного спокойнее, - нам остро необходим доброволец, который примет на себя роль полководца в этой войне.
Лес рук.
Умилённый Фингоныч стирает со щеки скупую мужскую слезу.
- Благодарю. Благодарю вас, дорогие нолдоры, синдары, нандоры, авари и прочие представители славного эльфийского народа. Рад. Рад весьма, что вы так ответственно и дружно подходите к первостепенным задачам, поставленным партией и правительством. Однако, нам нужен наиболее достойный из вас, а такие вопросы с кондачка не решаются. Необходимо провести жеребьёвку.
В этот момент я не выдержал. Двадцать четыре часа не спать и не есть — это, знаете, даже для эльфа круто.
Поднимаюсь я и честно высказываю всё, что думаю по данному поводу:
- Послушай, Гиль, хорош словоблудия. Кончай бодягу травить. Назначай быстрее полководца и айда по домам. А то у меня уже уши опухли и седалище квадратное два часа сидеть, твой бред конспектировать.
Фингоныч посмотрел на меня ласково и ответил:
- Элронд, всё тебе неймётся. Пора бы уж язык прикусить. Ну, коль вызвался, так ради Илуватара: ты и будешь полководцем. Завтра в пять часов утра по сигналу «Пламя» поведёшь танковый корпус в Эрегион. И не возражай.
- Слышь! Буду возражать, - возмутился я. - Почему именно я? Я не согласен. У меня нет военного опыта. Я танков отродясь не водил. И вообще их боюсь. У меня, может, эта... как её... клаустрофобия.
- Командиру в анус не заглядывают. Как я решил, так и будет, - отрубил Гиль. — Так что, флаг тебе в руки, барабан в зубы, личное дело на шею, и вперёд!
Бессовестная толпа тут же с восторгом поддержала мою кандидатуру. Все были «за», кроме самого избранника и мой робкий возмущённый голос потонул в общем гвалте.
Мрачный и злой, я вышел из зала заседаний и побрёл домой. Вот ещё одна мысль на тему, доколе людской шовинизм будет превалировать в обществе? Почему люди подлежат призыву в армию до двадцати семи лет, а эльфы — бессрочно?
Дома я сразу же забрался под душ и крепко задумался.
Обиднее всего то, что ни одного Кольца из Трёх мне не досталось. Вилью Фингоныч забрал себе, Нарью отдал Кирдану Кавторангу, а Нэнью спрятал в сейф и сказал:
- Это — Галочке. В конце-концов, она моя родственница, леший её дери. Не поделишься — обиды будут полные штаны.
И, посмотрев на мою кислую физиономию, добавил:
- Все претензии — к Келебримбору. Сделай он не Три Кольца, а больше, я бы и тебе выделил. Я не жадный. Мне не жалко. А так: прости, братван, но ты в пролёте! Но чтобы ты особо губы не дул, вот тебе Орден Сутулого III степени. Деревянный, с закруткой на спине. И почётная грамота за смелые и решительные действия при отражении бандитского налёта на Эрегион.
…Келебриэнь деликатно постучала в дверь и предложила потереть мне спинку. Я ответил:
- Кыш, зараза, думать не мешай. Лучше возьми тыщу в серванте и сгоняй за пивом.
- А сдачу куда? - после минутной паузы спросила моя будущая жена.
- Сдачу... А, хрен с ней, бери на всю тыщу.
Когда я вышел из ванной, задрапированный в банное полотенце, на шикарно сервированном столе красовались бутылки всевозможных мастей и размеров. Тут тебе и водочка, и коньячок, и пивко, и винцо, и даже пятилитровая канистра мутной жидкости с характерным запахом сивушных масел. Спиртными напитками Линдон всегда хорошо снабжался. Даже в перестроечные времена и после введения «сухого закона».
Из закуси, правда, оказалось лишь прогорклое сало.
- Вот как я тебя люблю, - промурлыкала Келебриэнь, свернувшись на диване уютным котёночком. (Точнее, уютной ядовитой гюрзой). — Видишь, как я расстаралась.
Я почесал подбородок, прикидывая, каким образом справлюсь с разливанным морем горячительных напитков.
- Многовато что-то. Харя треснет.
- Не треснет. Я тебе помогу.
- В твоих талантах, милая, я ну нисколько не сомневаюсь.
Накаркала, конечно. Пришлось ещё два раза до киоска бегать. А вроде пигалица: мелкая, худая, по виду не скажешь, что водку хлещет, как слон, прямо кушает. Я уже закосел, а она — ни в одном глазу. Грешным делом, начал я подумывать: два миллиона приданного — много или мало для того, кто позарится на бешеное крикливое пугало с замашками алкоголички и нимфоманки?
(Одна из причин, по которой я тянул со свадьбой до следующей эпохи.)
Впрочем, время я… то есть мы провели весело, как в песне: «До гроба пьян и вдрызг любим». Видели бы нас Келеборн с Галочкой — они бы не пережили. И не надо. Ну, Келебриэнь, ну, затейница!.. Просто нет слов. А я-то думал, я всё знаю. Воистину: век живи, век учись.
Чтобы придать себе бодрости, я включил магнитофон, и музыка гремела на всю округу. А слушаю я исключительно блэк-метал. Других дисков в моей фонотеке не водится. Соседи швабрами в стены стучали до умопомрачения, грозились вызвать участкового.
А потом ещё телефон зазвонил... В самый ответственный момент.
Я машинально потянулся за трубкой.
Келебриэнь заорала:
- Эй, ты, не отвлекайся!
Я послушался и ограничился тем, что по ходу дела запустил в телефон кованым армейским сапогом и сбил его с тумбочки. Позднее выяснил, что звонил Фингоныч, хотел узнать, получил ли я приписной лист в военкомате. Какой приписной?! Я уже забыл, когда последний раз ходил в военкомат.
В ту ночь меня, вдребезги пьяного, подняли по сигналу «Пламя».
Растолкал меня Глорфиндэль Гондолинский — Преображающийся эльф, военспец из Валинора. За окном маячила пожарная машина с лестницей, приставленной к подоконнику. Это в некоторой мере объясняло таинственное появление Глори в моей квартире. Он вылил на меня таз воды, похлопал по щекам, натянул мне через голову «броник» автомат, противогаз и «разгрузку». Потом нахлобучил на голову каску, и меня под белы рученьки вывели во двор, где уже стоял, готовый к отправке, танковый корпус.
Посадкой руководил премьер-министр Эрестор. Поднатужившись, Глорфиндэль и Эрестор с громкими сальностями втянули меня на броню командирской машины. Это было нелегко, так как один «броник» весил килограммов десять, а плюс ещё автомат и прочая экипировка...
Пока меня затаскивали на броню, несколько раз уронили, но я был настолько пьян, что ничего уже не чувствовал. В конце концов, меня кое-как, вперёд головой запихали в люк. Я не удержался и упал, в падении контузив сапогами наводчика и заряжающего. Ругаясь, на чём свет стоит, они меня подняли и усадили в кресло командира.
Внутри танка было жарко, душно, пахло соляркой и несвежими портянками. Я сомлел, прислонился к какому-то рычагу и заснул.
Тем временем Эрестор покрыл солдатиков матом, забрался в башню головной машины и дал сигнал выступать.
Колонна тронулась.
Только я этого уже не слышал. Я сладко спал, обняв казённик пушки.
Долгожданная война за Кольца Власти началась.
Примечания:
1) Ну ты, ушастый, ты чё, совсем офигел?! Я ж к тебе, падла, со всей душой!
2) Сволочь ты! Никакого уважения к старику! Я тебе всё припомню!
3) Эх, ты, кому служишь!
4) Александр Лаэртский, «Командир сельской почты 2» («Доители изнурённых жаб», 1987 г.)
5) Бюро регистрации несчастных случаев.
6) На жаргоне сотрудников МВД – сведения ИЦ на каждого гражданина РФ, включающие в себя судимости, административные наказания, все когда-либо выданные паспорта и пр.
7) Келебримбор!!! Выходи, мерзавец, поговорим!
8) Келебримбор!!! Предлагаю по-хорошему: выходи!
9) Келебримбо-о-ор! Выдь во двор, поговорить надо!!!
10) С тобой, свинья, не тявкает, а разговаривает сам Саурон Гортхауро... ро... тьфу! Прохорович Чёрный.
11) Ай, только не по очкам!
12) Мне и тут хорошо!
13) Кровопийца! Мироед, сволота подкулацкая! Ты ещё не знаешь, кто такой Саурон Прохорович Чёрный! Меня без хрена не сожрёшь!
14) Партизаны не сдаются, мать-перематъ!
15) А где же Три?
16) Элронд? Ты-то что в кустах шаришься, как вор?
17) Иди уже. Будь ты здесь один, я бы подумал, сто ты прячешь Три Кольца Власти. Но ты с бабой, поэтому, как мужик мужика я тебя понимаю. Давай, чеши, да смотри, гонорею не поймай. Я эту шалаву как облупленную знаю.
Цепной пёс Кровавого Режима, Тиран и Самодур (с)
Господа! Я циник, пошляк, издеватель и извратитель. Я обо... (глагол опущен) и светлых и тёмных, и буду заслужено бит и теми и другими. (А. Свиридов)
|
| |
| |
|
